Заповедными тропами зарубежных стран - страница 108

Жирафовая газель — удивительная антилопа, кормится стоя на двух задних ногах, что позволяет ей обрывать листья на двухметровой высоте

Фото В. Леотольда

Правда, все это мы поняли, только просмотрев картотеку Леотольда. Встреча с малым куду, известным под номером 27, лишь пролог обширной программы, задуманной Вальтером. Часа три он виртуозно маневрирует среди буша, буквально протискивая лендровер между густыми зарослями, пересекая сухие русла, объезжая завалы и нагромождения скал, подбираясь почти вплотную к самым разным животным. Мы видим жирафовых газелей, которые, поднявшись на задние ноги, срывают листья с ветвей кустарника на высоте почти двух метров.

На открытых местах нас встречают газели Гранта, как вот эти у термитника.

Фото А. Банникова

Мы вспугиваем дукеров, уносящихся от машины легкими, грациозными прыжками. Потревоженный носорог сначала отбегает в сторону, подняв вверх нелепый маленький хвостик, затем, развернувшись, долго пытается поймать наш запах, сопя и медленно поводя головой из стороны в сторону. На открытых местах нас встречают настороженные уши зебр и газелей Гранта; звери срываются и уносятся, не подпуская нас на сотню метров. Еще осторожнее оказываются кон-гони: мы видим только мелькание их рыжих тел среди прозрачных кустов. Но особенно долго и упорно мы преследуем ориксов, крупных антилоп с прямыми и длинными, похожими на шпаги рогами. Ориксы встречаются нечасто, и нас особенно привлекает перспектива получить снимок этих зверей «в весь кадр». Однако они тяжелым галопом безостановочно уходят от лендровера, а мы преследуем их километр за километром. Затем, когда надежда уже покидает нас, животные вдруг неожиданно прерывают бег и, повернув головы, неподвижно смотрят на нас. Машина начинает выписывать дугу, постепенно сближаясь с картинной группой насторожившихся антилоп, но тут они вдруг снова приходят в движение, и преследование начинается сначала.

Ориксы с рогами-шпагами очень осторожны

Фото А. Банникова

И конечно же, мы видим слонов. Знаменитых красных слонов Цаво, красных потому, что они обсыпают себя красной латеритовой пылью. Цаво — царство слонов, хотя на первый взгляд их не кажется так много, как, например, в Мэрчисон-Фоллс. Дело в том, что высокие концентрации слонов в Цаво можно наблюдать только в засушливый период года, когда вся популяция собирается вдоль русел непересыхающих рек. А популяция эта насчитывает около двадцати тысяч слонов. В сезон дождей вся масса животных расходится по неоглядным просторам парка, охватывающего 2080 тыс. га.

Замечательный «красный» слон Цаво

Фото А. Банникова

Впрочем, наглядные свидетельства пребывания слонов видны везде в любое время года. Все баобабы в парке точно подгрызены гигантскими бобрами: слоны сдирают бивнями кору, стремясь добраться до влагоносной пульпы. Многие деревья уже повалились, засохли, и их сучья белеют в траве, как старые кости. Иные участки парка живо напоминают места, где недавно прошли тяжелые бои или промчался ураган: обломанные ветви деревьев, растерзанный, вырванный с корнем кустарник, вытоптанная, выщипанная до голой земли трава, которая уже не успевает подняться за короткий период дождей. Да, проблема слонов, с которой мы уже столкнулись в парках Мэрчисон-Фоллс и Амбосели, в Цаво принимает характер катастрофы! Когда солнце, превратившись в красный пылающий круг, повисает в фиолетовой дымке над самым горизонтом, мы поворачиваем назад, к отелю. Снова и снова мы видим в сгущающихся сумерках группы зебр, импал, водяных козлов, конгони. С наступлением прохлады животные становятся подвижнее, начинают пастись по зеленым западинам, где после прошедших дождей еще сохранились влага и свежая трава. Звери встречают проходящую машину внимательным взглядом, но уже не бросаются от нее сломя голову; наступающая темнота прибавляет им уверенности. Больших стад не видно, и это придает особую прелесть развертывающемуся перед нами пейзажу, подчеркивая его первозданность.

Слов нет, зрелище несметных скоплений гну, зебр и газелей, которое можно видеть в Серенгети, в кратере Нгоронгоро или у высохшего оз. Амбосели, оставляет неизгладимый след. Но есть в нем уже что-то искусственное, какая-то неестественность, которую не замечаешь сразу из-за массы впечатлений, но начинаешь все острее и острее ощущать, по мере того как проходит первое изумление. Иное дело здесь, в Цаво, где скученность и теснота не грозят копытным. Да и сами они не выглядят полудомашними: машины с туристами беспокоят их реже.