От себя добавлю, что эти оценки отнюдь не устарели, а произведения писателя несут в себе большой потенциал доброты и гуманизма и — хочется верить — будут еще серьезно прочитаны критикой.
Свидетельство тому — последняя книга воспоминаний Валентина Блакита, опубликованная «Дзеясловам», корректуру которой он успел еще прочесть.
Не думалось ему в ту нашу грибную поездку, что это в предчувствии беды осень показала ему теплый и ласковый день. Поездок в принеманские леса больше не будет. Будет безжалостная болезнь, которая сожжет его буквально за три месяца. Единственным шансом была операция, и он шел на нее с уверенностью, что прорвется, но на всякий случай во вступительном слове к книге воспоминаний написал такие пронзительные слова: «...шчыра прабачаюся перад усімі, да каго калісьці быў несправядлівы, каму прычыніў боль. Паверце, тое было альбо па неразуменні, альбо па глупству».
Сегодня эти слова Валентина Блакита звучат как прощание писателя с жизнью, продолжение которой он оставил в своих произведениях.
Старик в Королищевичском лесу
Этот бывший Дом творчества писателей, наверное, заслуживает своей книги и своего исследователя. Писателям он достался, можно сказать, случайно. Построенный пленными немцами как загородный охотничий домик, он бы им и остался, если бы не оказался в опале тогдашний Председатель Президиума Верховного Совета БССР Никифор Наталевич, поговаривали, что из-за того, что его дочь вышла замуж за попа.
В те послевоенные годы тогда еще немногочисленному Союзу писателей это был настоящий подарок. Летом в Дом творчества «Королищевичи» можно было приехать с детьми, да и разворотливые деятели литфонда добывали для постояльцев и бочонок селедки, и даже кабанчика могли приобрести в соседнем колхозе. Мои ровесники и теперь с благодарностью вспоминают Королищевичи, где на поляне под соснами по вечерам любил разводить костер Михась Лыньков и угощал детвору конфетами. Приезжал в Королищевичи поработать и Якуб Колас. Во время моего первого посещения Королищевич об этом свидетельствовала мемориальная доска на здании и скамеечка под старой елью, где Колас любил посидеть.
Этот Дом творчества считался сезонным, небольшим, где-то на двадцать постояльцев. На лето туда можно было приезжать с детворой. Уже в лучшие свои времена на территории Королищевич было построено несколько летних финских домиков, и туда на лето бывшие первые постояльцы, теперь уже в ранге дедушек и бабушек, могли приехать со своими внуками. Была построена хорошая банька, куда ездили из Минска попариться писатели.
К тому времени Союз писателей СССР уже имел Дома творчества в Гаграх, в Дуболтах, в Коктебеле, в Пицунде. Но после летнего, «детского» периода, в Королищевичи ехали писатели постарше поработать.
Я не был завсегдатаем Королищевич, но и в редкие свои приезды помню там Вячеслава Адамчика, когда он писал «Чужую бацькаўшчыну», важно прохаживающихся по тропинкам Нила Гилевича и Сергея Граховского, Пилипа Пестрака, Анатоля Астрейку, Рыгора Нехая, Рыгора Березкина... Всех по памяти уже трудно перечесть.
В Королищевичи я старался вырваться хотя бы на недельку где-то в конце февраля, чтобы походить на лыжах. Дело в том, что еще в молодости я однажды попал на лыжню вместе с Миколой Лобаном, Сергеем Граховским, Геннадием Буравкиным. В Доме творчества в то время имелся свой лыжный «парк» и была традиция ходить на лыжах. Традиция потихоньку ушла, не стало лыж, но благодаря спортивным Стайкам по всему Королищевичскому лесу были накатаны чудесные лыжни.
Что может сравниться с красотой зимнего леса под светом луны, с опушенными инеем деревьями! И со спусками с довольно крутых пригорков, и с неуютным сумраком под кронами густых ельников! И все это в ночной лесной тишине! В том лесу остались самые лучшие лыжни, которые я знал в своей жизни.
Потом построили новый комфортабельный Дом творчества «Ислочь», содержать старые Королищевичи не видели смысла. И я попал туда не в последний ли год их существования. К тому времени ушли из Стаек в Раубичи спортсмены, и в лесу не стало лыжни. Несколько человек обслуги и столько же нас, постояльцев, в основном стариков. И среди них неожиданно для меня — человек-легенда Микола Улащик. Из Москвы и в этом лесу, в запустевающем Доме творчества... Уходящие Королищевичи сделали мне прощальный подарок: знакомство с Николаем Николаевичем.
