— Дом окружен, — сказал Генрих Пьенуару. — Бегите!
Пьенуар готов уже был скрыться за дверью, как вдруг в комнате появился Видок со своими агентами и преградил ему дорогу. В это же время герцогиня и Сесиль, испуганные и все в слезах, появились с противоположной стороны.
Все налицо
Начальник полицейской бригады объявил госпоже Ренальд, что они явились арестовать двух преступников, бежавших из Бреста два года тому назад.
— Вот этого я узнаю, — заметил Видок, показывая на Пьенуара.
Невозможно описать ужас герцогини, узнавшей в преступнике своего мужа! Бледная, испуганная, она готова была лишиться чувств.
— Вы ошибаетесь, сударь! — воскликнула она. — Это герцог де Кандас, мой муж!
— Извините, сударыня, но я глубоко убежден, что его настоящее имя — Жак Пьенуар.
— Это заблуждение дорого вам обойдется, — дерзко ответил последний.
— Увидим. Завтра же вы будете иметь очную ставку со свидетелями, которые узнают и вас, и Рабуина; он хотя и бежал, но я полагаю, что мы его быстро найдем.
— Вы с ума сошли! Я буду жаловаться, и вы лишитесь места, клянусь!
— Итак, вы утверждаете, что вы герцог де Кандас?
— Ваши сомнения оскорбительны.
— Тогда ответьте на вопросы, которые я вам буду задавать. Отрицаете ли вы, что были вчера в кабаке «Черное солнце»?
— Мне кажется, что я волен ходить куда хочу для изучения нравов в некоторых парижских кварталах!
— Скажите лучше, что вы отправились в этот кабак, для того чтобы избавиться от тех, чьей нескромности опасались.
— Одно лишь любопытство привлекло меня в этот вертеп, и я только с целью защитить себя вынужден был поднять оружие.
— Да, сударь, — вмешалась герцогиня, — без моего мужа, случайно там оказавшегося, я бы погибла. Кроме того, узнав причину, по которой я очутилась в Сите, вы меня не осудите.
— Очевидно, сударь, — прибавил Пьенуар, — вы находитесь в страшном заблуждении; но успокойся, милая Лора, я жертва собственной неосторожности, и, когда я утверждаю, что я герцог де Кандас, всякий должен мне поверить.
Генрих молчал, но его взор, устремленный на Пьенуара, приводил того в страшное смущение. Герцогиня немного успокоилась, и уже госпожа Ренальд готова была выразить свое неудовольствие начальнику отряда полиции, когда Видок, обращаясь к Пьенуару, сказал:
— Только факты могут рассеять имеющиеся у меня сомнения.
— Поистине, сударь, вы испытываете мое терпение. К чему вы ведете?
— У того, кого я ищу, на правом плече есть клеймо в виде букв T.F. Если господин герцог потрудится показать мне свое, я не буду больше настаивать и удалюсь, принеся свои извинения.
Услышав это требование, Пьенуар пришел в ярость, но, призвав на помощь всю силу воли, он лишь вскрикнул:
— Как! Вы осмеливаетесь предлагать мне подобное унижение? Никогда!
— Берегитесь! — сказал полицейский. — Ваше сопротивление вынуждает нас прибегнуть к силе.
— Вы за это жестоко поплатитесь!
— Еще раз спрашиваю, — возразил Видок, — нужно ли мне употребить права, данные законом?
— Послушайте, — вмешалась в происходящее герцогиня, — эта сцена ужасна. Герцог де Кандас, докажите же этому человеку, что он ошибается. Все это меня убивает…
— Как, вы также против меня? — воскликнул Пьенуар.
— Поддержите меня, Генрих, и попросите вашего отца окончить эту странную мистификацию.
Молодой человек не мог произнести ни слова; он чувствовал, что бесчестье вот-вот обрушится на него и на герцогиню. Со своей стороны, Пьенуар понимал, что дальнейшее уклонение невозможно, но, решившись не выставлять перед всеми своего позора, он бросился на Видока и его агентов. Через несколько минут он был побежден, и, освободив от одежды упомянутое место, Видок нашел и торжественно показал две роковые буквы. Герцогиня вскрикнула, пораженная ужасом.
— Боже мой! Я жена каторжника?! — И она упала на руки Генриха, в то время как полицейские связывали Пьенуара.
— Бедный друг! — прошептала мадам Ренальд. — Она даже не имеет права умереть…
— Нет! Потому что скоро станет матерью, — произнес яростно Пьенуар. Потом, обернувшись к Видоку, прибавил: — Да, я убил Гектора де Кандаса, берите меня!
При этих словах Генрих бросил страшный взгляд на убийцу своего отца.
