— Я родилась и выросла здесь, в этом посёлке. Посёлок наш шахтёрский и не очень большой. Жителей не более двух тысяч. Конечно, сказать, что я всех знаю, это будет неправильно и неточно. Знаю. Многих знаю, и меня знают. Меня, вероятно, знают почти все жители. Я давно работаю в магазине, потому все меня знают. Своих, постоянных жителей, я знаю. Но, у нас, на шахте, работает много приезжих. Контингент часто меняется. Одни приезжают, другие уезжают. За этих я ручаться не могу. Поэтому, ответить на ваш вопрос, я, право, затрудняюсь. Как-то, подозревать своих, посёлковых, не очень-то приятное занятие. На кого грешить, ума не приложу. Хоть и другой раз подумаешь, а там… Бог их знает. Чужая душа — потёмки.
— Хорошо. — Скажите, как с приезжими?
— Как вам сказать? Бывают, иногда много. Иногда мало. Когда, как. Магазин наш, по сравнению с другими магазинами близлежащих деревень и хуторов, намного богаче товарами. Мы получаем товары из ОРСа, как шахтёрам. А сельские магазины обслуживает Райпотребсоюз. Товар у них беднее.
Кроме того, директор шахты заботится о шахтёрах и потому в магазине нашем много товара.
Неожиданно в наш разговор вмешалась продавщица Шкурова.
— Можно мне добавить?
Я изумлённо взглянул на продавщицу.
— И что же вы хотели добавить?
— Пропал мой личный транзисторный приёмник.
— Можете объяснить, почему он ваш личный? Вы купили его и оставили в магазине или как?
— Да, нет. Я купила его для семьи не так давно. Я принесла его из дома, чтобы в перерывах слушать новости или музыку.
— У вас на него есть и паспорт?
— Да. Он дома.
— Как называется приёмник?
— «Меридиан».
— Отлично! Скажите, есть какой-либо дефект у приёмника?
— Да! — радостно воскликнула Шкурова. — У него отсутствует крышка гнезда от батареек. Сын где-то потерял её.
— Прекрасно, Оля Фёдоровна, что заметили пропажу приёмника! — похвалил я продавщицу. — Это очень ценное сведение. Спасибо! Можно вас попросить, можете сейчас же принести паспорт?
— Хорошо! Я сейчас же сбегаю за ним, — и она поспешно вышла из магазина.
* * *
… За работой не заметили, как закончился световой день. Наступил вечер. За день мы никакого положительного результата не добились. Сработали, можно сказать, вхолостую. Ни воров и никаких следов и улик.
С мрачными мыслями я возвращался в отдел. Руководства в отделе уже не было. Я доложил о проделанной работе дежурному по отделу и тоже отбыл домой.
* * *
На следующий день начальник отдела милиции Пашков собрал в своём кабинете оперативный состав уголовного розыска во главе с его начальником Пазиным. Был приглашён и я.
Утром, до начала оперативки, ко мне зашёл Макаров. Он поделился со мной своим планом по раскрытию кражи. После ознакомления, я внёс некоторые добавки к нему. Мы остановились на двух версиях. На планёрке, Макаров доложил о нашем плане.
— Хорошо! — согласился полковник, выслушав доклад Макарова. — По первой версии понятно, а как думаете реализовать план второй версии?
— Будем ориентировать общественность. Свяжемся с работниками рынков. Предупредим работников нашей транспортной милиции и соседей-зверевчан, — чётко, по-военному изложил Макаров.
— Согласен, — не очень чётко и уверенно прозвучал голос полковника. — Если других версий на данный момент нет, то приступайте к работе. Полковник на секунду замолчал. Немного подумав, добавил:
— Неплохо было бы поинтересоваться у работников железнодорожной станции Боковая: не видели ли они в ночь совершения кражи подозрительных лиц с вещами на станции? К чему я это говорю? Станция расположена недалеко от шахтёрского посёлка. Преступники спокойно могли сесть на проходящий поезд и уехать. Вы помозгуйте над моим предложением. Закончив говорить, полковник посмотрел на нас. Мы с Макаровым переглянулись.
«Как точно заметил полковник, — промелькнуло у меня в голове. — Как же мы не подумали вчера про эту станцию? Вышла непростительная промашка! Если только преступники не были на своём транспорте или они не местные жители, то вполне могли уехать ночным поездом. Ведь ночью из посёлка рейсовые автобусы не ходят. Не зря говорят: век живи — век учись!». Какие мысли бродили в голове Макарова, я этого не знал. Он молча выслушал полковника, но ничего не сказал.
