Записки следователя. Седой - страница 18

— Это как? — неожиданно громко спросил Макаров, вытаращив на меня свои удивлённые глаза. — Это что, новое появилось в уголовно-процессуальном законе? До сегодняшнего дня я не слышал ничего о такой терапии.

— Ничего нового по поводу этого метода в законе нет. Это старый, мною не единожды испытанный метод. Достал из портфеля Уголовный кодекс и стал читать статью, карающую за укрывательство преступлений и за покупку заведомо краденного…

Конечно же, разжёвывал каждую статью и, соответственно, упомянул о сроках наказания за подобные преступления.

— Ну, как, подействовало? — с нетерпением спросил Макаров, пожирая меня своими глазами.

— Ещё как! — нарочито воскликнул я, поддразнивая опера. — Надо было видеть её состояние. Сначала её, узкие, карие, похожие на жителей северных народов, глаза, расширились, а через небольшой промежуток времени стали круглыми, как у всех славян. Лицо, имевшее было бледноватый оттенок, неожиданно залилось густым румянцем и стало, как переспевший помидор. Полная нижняя губа периодически стала дёргаться, а сама она превратилась в живую статую. Так она осталась сидеть неподвижно, прилично-таки долго.

Видя такую картину, я не на шутку встревожился. Срочно, тут уж мне по-настоящему пришлось применить настоящую медицинскую терапию. Быстро осмотрел прилавок и увидел бутылку с минеральной водой. Взял её, открыл. Налил в стакан и подал ей. Она машинально взяла стакан, сделала несколько глотков. Отдышалась. Внезапно резко поднялась, не произнося ни одного слова, прямиком направилась в подсобное помещение.

Побыла она там несколько минут. Появилась с подносом, на котором стояла бутылка коньяка, два пустых стакана и тарелка с нарезанной колбасой. Поставила поднос на стол, где я сидел. Села сама, молча налила в стаканы коньяк и так же молча выпила. Заметив, что я не притронулся к стакану, прожёвывая колбасу, вдруг заговорила:

— А что, вы и вправду меня будете судить?

Я усмехнулся мысленно и, сделав серьёзный, деловой вид, ответил:

— А вы что, сомневаетесь?

Люба пристально посмотрела на меня, видимо, пытаясь определить, серьёзны ли мои намерения. Задержав ещё несколько секунд свой пристальный взгляд на мне, неожиданно, произнесла:

— А если я расскажу всю правду, тогда как? — Глаза Любы так и пожирали меня, ожидая ответа.

— Тогда как? — я нарочито сделал вопросительный вид на лице и, растягивая слова, проговорил: — В этом случае, ваша судьба будет в ваших руках. — Наш уголовный закон разрешает нам, следователям, в подобных случаях смягчать ответственность.

Люба задумалась. После не очень продолжительной паузы, она решилась и подробно всё рассказала. Добровольно отдала данный платок. В конце разговора, обещала опознать «грабителей».

Кстати, могу обрадовать тебя. Завмаг Кузина, подтвердила, что похожие платки были похищены у неё в магазине. Вот такие у меня новости. Ну, теперь, докладывай, какие у тебя новости и что тебе удалось узнать?

Макаров тяжко вздохнул и заговорил:

— Хвастаться нечем. Материал на «грабителей» Кривов не собирал. Не стал даже интересоваться их личностями. Когда я спросил, почему, он ответил, что такие случаи, как в том магазине, на его участке происходит почти каждый день. Эти же алкаши! Что с них взять? Берут украдкой от жён из дома какую-либо вещь, продали и тут же пропили. За мелочи, что иногда крадут в магазинах, или в частных домовладениях, не привлечёшь. Вот так каждый день.

— Да-а, не позавидуешь участковому. Трудно, конечно, ему. Сочувствую. Народ в посёлке разношёрстный, много условников, бывших уголовников, — сказал я задумчиво. — Как бы тяжело не было, это не оправдывает Кривова. Как участковый, он должен был установить их личности. Что, Кривов, не знает их в лицо? Они ведь каждый день, небось, околачиваются возле пивнушек…

Неожиданно дверь моего кабинета резко открылась и в проёме двери выросла могучая фигура участкового Кикоша Виктора Ивановича.

— Разрешите, Рудольф Васильевич? — тем самым прервал он моё рассуждение в отношении Кривова

— Заходи, коли пришёл. Мы поздоровались. Присаживайся! Ты, кстати, нам нужен. Вовремя пришёл.