Обстановка на фронте остается сложной. Мы работаем ежедневно от темна до темна, первая эскадрилья работает ночью. В полку осталось пять самолетов: в первой эскадрилье - два самолета, в нашей второй - три. Потом добавили один ПЕ-2, где он сидел я точно не знаю. Он ходил только в дальнюю разведку и только в хорошую погоду.
В этих ноябрьских боях мы потеряли экипаж Курбасова со штурманом Жмурко и радистом. Их сбили в районе Ново-Петровского. Они сели на живот, сожгли самолет и попали к партизанам, где партизанили до прихода наших войск в декабре 1941 года.
Вот еще один любопытный эпизод. Как-то в плохую погоду уже с аэродрома Нерль нам ставят задачу: на аэродроме Калинин сосредоточилось много немецких самолетов. Нужно произвести налет, пощипать их. Летим тремя экипажами Демченкова, Назарова и Юрьева (который был старшим). Юрьев такой здоровый шутник и балагур, я его называл "ромштекс" за слишком широкое и полное лицо.
Идея была такая: взлетаем, собираемся над своим аэродромом, входим в облака, плотненьким строем идем за реку Тверца. Около города Калинина пробиваем облачность и внезапно с тыла штурмуем аэродром. Демченков и Назаров - летчики ГВФ, в облаках летают хорошо. Ведущий экипаж - мой. Все сделали по плану. Вышли на аэродром на высоте 600 метров. Самолетов там тьма. Прямо без прицела с ходу начали их бомбить и поливать пулеметным огнем. Зениток мы даже и не видели. Отштурмовались и в облака, домой.
Назаров удержался за нами, а Юрьева не видно в облаках. Пришли домой, а Юрьева все нет и нет. Значит сбили. Все расстроились, - жаль Сашку. И вдруг минут через 30 появляется Сашка над аэродромом.
После посадки рассказывает:
- Над целью я оторвался от вас и, когда вы вошли в облака, потерял. Полетел один. В облаках никогда не летал, никак курс не могу взять на свой аэродром. Выскочу из облачности - опять аэродром Мигалово, зенитки лупят. Ухожу опять в облака. Снова выйду - снова Мигалово, снова зенитки. Так вертелся минут 15, а потом плюнул, ушел на бреющем и прилетел домой. Вот, наверное, немцы думают, какой русский ас! Издевается над ними, ну и смельчак!
После его рассказа было много смеха и радости за него.
Очень много мы летали на обслуживание в тылу у немцев частей кавалерийского корпуса генерала Доватора в районе Волоколамска и Рузы. Сбрасывали боеприпасы, сухари, консервы. Летали туда ночники и я с Филиппом, так как погода была плохая. Нужно было отыскать этот район и сбросить все в определенную точку, точно туда где нас ожидали.
Как-то прилетел комиссар нашей авиадивизии полковник Ехичев. Подъехал к нашему самолету, подозвал меня с Филиппом и вручил обоим ручные часы. Это, говорит, награждает вас командующий фронтом за хорошую работу по авиационной разведке противника.
На часах была выгравирована надпись: "Герою Отечественной войны за мужество и отвагу от командующего Западного фронта". Ну, что же, приятно. Только надписи были безымянные. Это нас огорчило и мы этой награде серьезного значения не придали. Потом он нас поздравил с награждением орденами "Красного Знамени". Это было для нас неожиданностью, мы как-то о наградах не думали и не мечтали. Какие там награды, когда Родина в опасности.
Вскоре подъехал Полбин и говорит: командующий фронтом просит разбить мост через канал у города Дмитров. Он сам полетит ведущим, я с Филей - ведомые. Взлетели и пошли бомбить мост. Уже на подлете к цели радист Полбина - старшина Масюк, сообщает: отставить задание, приказано работать по запасной цели Степанково. Все это он принял по радио от командования фронта. Отбомбились мы в тот раз по Степанково. Дело в том, что передовые части немцев форсировали канал и двинулись на Пушкино, но натолкнулись на наши резервы и были снова отброшены за канал и этот мост пригодился для наших резервных войск, которые готовились к контрнаступлению.
В начале декабря немцев приостановили и мы снова собрались перелетать в Борки. В те дни к нам на аэродром пришел какой-то штатский человек и попросил И. С. Полбина разбомбить его дом в районе Яхромы. По его словам это был один из лучших домов в деревне (название деревни я не помню). Там, говорит, разместился штаб немецкого восточного фронта во главе с фельдмаршалом фон Боком. Полбин загорелся. Позвонил вышестоящему командованию. Получил "добро" на вылет и принял решение идти звеном и разбить этот дом.
