Дженерал Госпитал, больница для всех заболеваний, имела и венерическое отделение (в отличие Кантри Госпитал). Пройти туда незаметно было легко, так как располагалось оно изолировано от главного корпуса больницы. В самом начале моей работы в Дженерал главный врач больницы Патрик, старый шотландец, решил показать мне всю больницу. Когда мы добрались до венерического отделения, он провел меня сначала в большую комнату, почти зал, в которой около длинной стены стояли мужчины всех национальностей (кроме китайцев и японцев) без брюк. На стене висели кружки Эсмарха, наполненные марганцовкой, и китайцы-фельдшера обучали новичков тайнам промывания мочевого пузыря. Пусть читатель поверит мне, что веселого в этой процедуре мало, а гарантий того, что гонорея непременно будет излечена, тоже особых нет. Правда, есть большая вероятность излечения при условии аккуратного ежедневного промывания в течение трех месяцев. После окончания процедуры больные шли мыть руки, одевались и уходили до следующего дня. Изразцовый сток у стены был черно-фиолетового цвета от тонн вылитой в него марганцовки.
Рядом находились палаты для стационарных больных. Постельный режим идеален для некоторых форм гонореи, мягкого шанкра и четвертой венерической болезни. Но лечь в венерическое отделение соглашался не всякий, так как об этом могли узнать знакомые. Одно время, когда врачам муниципальной полиции, то есть нам, вменили в обязанность на больничном листе полицейского писать точный диагноз, например, «гонорея», полицейские стали лечиться у всяких шарлатанов, которых в Шанхае было более чем достаточно. Фирма «М» направила комиссару полиции письмо, в котором высказалась по этому поводу. Комиссар внял голосу разума, и мы стали в случае гонореи писать «неспецифический уретрит», в случае сифилиса «кожная язва» и т.д. Такие названия использовались для заполнения больничного листа, а в карточке больного указывался истинный диагноз.
Скрытый период гонореи длится от трех до пяти дней. Матрос, заразившийся в Сингапуре, приходил в Гонконг к ее клиническому началу и начинал там свое лечение. Начавший лечиться в Гонконге через три дня был в Шанхае и попадал к нам, если это было английское, датское или шведское судно. Такое «расписание» оказалось пригодным лишь до тех пор, пока гонококки поддавались лечению пенициллином или сульфа-препаратами. Когда появились первые резистентные штаммы (виды) гонококков, больного выписывали из больницы до окончания курса лечения. С сифилисом дело обстояло намного хуже. Немного лечения иногда бывает хуже, чем всякое его отсутствие. Сифилис заканчивается выздоровлением без лечения в сорока процентах случаев, но никто не может сказать, что представляет собой данный конкретный случай: пройдет заболевание само или нет. Врач обязан начать лечение, хотя бы для того, чтобы сделать больного безопасным для другой женщины.
Моряки, конечно, самый неблагодарный народ в этом отношении. Доктор Андерсон рассказывал мне, как в Сингапуре лечил от гонореи почти весь экипаж голландского торгового судна, которое в Амстердаме взяло на борт женщину-повара. Она была больна гонореей и за отдельную плату заразила весь экипаж от капитана до младшего кочегара. Сначала моряки скрывали друг от друга, что у них появились симптомы гонореи, но вскоре стало ясно, что больны все. Судно шло в Батавию (Джакарта), но капитан решил завернуть в Сингапур. Он боялся, что в голландском порту его корабль станет предметом насмешек всей колонии.
Случай действительно анекдотический, хотя и печальный. После истории с «Летучим Голландцем» это, по-моему, самая крупная катастрофа на нидерландском торговом флоте. А кухарка, наверное, купила себе в Амстердаме небольшой ресторанчик и живет припеваючи.
За рубежом распространению венерических болезней препятствовать практически невозможно по многим причинам. Например, далеко не во всех странах врач имеет право сообщить жене, что ее муж болен сифилисом, так как на это требуется согласие мужа, и наоборот. В результате заболевают оба супруга. Такой случай был в моей врачебной практике.
