Я скидываю туфли, переодеваюсь в кимоно и звоню Косте.
— Привет, солнышко!
— Привет. Как ты?
— Не много пьяная. А ты?
— Я, наверное, сейчас всё-таки пойду в клуб с друзьями — не хочу оставаться один в этой квартире.
— Я кое-что придумала — я сказала сегодня старой сволочи, что хочу съездить домой в Россию, примерно на месяц. Хотя на самом деле, я ведь могу задержаться там и на два, и на три месяца…
— Чёрт! Что тебе там понадобилось?
— Ты не понял! Я сразу же вернусь, но не к нему, а к тебе, и мы сможем, какое-то время пожить вместе… Хорошо я придумала?
— Отлично! Я очень рад, что ты хотя бы на это решилась.
— Это потому что мы совсем не давно расстались, а я уже вся извелась, скучая по тебе. А ты?
— Что я? — спрашивает он, притворяясь, что не понимает, каких слов я от него жду.
— Ну, не выпендривайся! Ты соскучился по мне?
— Очень.
Мы ещё не много болтаем, а потом я иду в душ, смываю косметику с лица и долго стою под тёплыми струями воды, улыбаясь сама себе…
Выйдя из душа, протираю тело полотенцем и приступаю к процедуре, которую выполняю на протяжении последних десяти лет — нанесение на моё лицо и тело всевозможных кремов. Крем от морщин для век, увлажняющий крем для лица и шеи, специальный подтягивающий крем для груди, антицеллюлитный для бёдер и ягодиц, крем для профилактики варикозного расширения вен (очень боюсь, что однажды мои ноги станут такими же обезображенными, как у моей матери!), ну и на последок — питательные крема для рук и ступней, и ароматическое масло с запахом ванили и роз, для тех частей моего тела, которые ещё остались не намазанными. Ох, не хотелось бы мне, чтобы Костя читал названия некоторых из этих баночек и тюбиков!
Я надеваю пижаму и подбегаю к зазвонившему телефону, думая, что это мой мальчик всё-таки решил скоротать вечер не в клубе, а со мной, но это какой-то, не определяющийся номер — я всё же отвечаю на звонок.
— Хэлло, Джулия… — слышу в трубке низкий, бархатный голос.
— Хэлло, Канджи!
Он смеётся, довольный, что я сразу же узнала его.
Канджи! Единственный японец, который знает номер моего телефона, а также где и с кем я живу. Единственный из моих гостей, с которым я подружилась, хотя если вспомнить пословицу: ”Скажи мне кто твой друг, и я скажу тебе кто ты”, то дружба эта для меня несколько компрометирующая… Эгоист и эгоцентрик, сексуальный и аморальный, избалованный женским вниманием красавец.
Когда-то красавец. Десять лет назад, когда я его впервые увидела, он был не только самым красивым японцем, но и вообще, самым красивым мужчиной из тех, что мне доводилось видеть. Высокий, широкоплечий, чем то напоминающий Кларка Гейбла в роли порочного, но обаятельного Рета Батлера, только без усов. Ему уже было сорок восемь лет, но выглядел он на тридцать шесть — тридцать восемь — не старше. К сожалению, в последние годы он сильно сдал, но тогда — десять лет назад, он был не отразим и менял девчонок как перчатки, выбирая только самых красивых, популярных и молоденьких.
Помню, как очутившись впервые за его столиком, я включила своё обаяние на полную мощность и направила на него, но через пять минут он меня обломал:
— Зря стараешься, — сказал он мне не громко. — Я не стану с тобой связываться — с такой как ты, нужно нянчиться как с маленьким ребёнком, постоянно потакая твоим капризам и настроению. На свете хватает мужчин — любителей таких женщин, но я к их числу не отношусь.
И переключился на другую девчонку, которая обалдела от счастья, что на неё обратил внимание такой красавец, а я приуныла, удивлённая столь быстро и точно поставленным “диагнозом”.
Однако красавец Канджи всё-таки начал меня заказывать. Тогда в клубе один гость мог заказать не более трёх девушек, и ему приходилось приводить в клуб за свой счёт приятеля, чтобы иметь возможность заказывать всех своих любовниц. Их было пятеро — три официальные и две тайные (официально они считались любовницами его друга), плюс я. Сидя за их столом, я обычно только напивалась шампанским и объедалась шоколадными конфетами. Ни кто меня не беспокоил, и я вообще не понимала, зачем меня заказывают. Позднее Канджи объяснил мне, что я отвлекала на себя внимание его любовниц — они все ревновали его не друг к дружке, а ко мне.
