Пока вы в Германии, все будет, скорее всего, благопристойно. В Париже будьте начеку — тамошние сутенеры готовы чуть ли не силком затащить вас куда-нибудь. В Нью-Йорке, на 42-й улице, навели порядок, так что мои рекомендации вам не понадобятся. А в лондонском Сохо я попал в историю, которая, как мне потом объяснили более образованные друзья, уже описана в литературе. Но я до сих пор не прочел названное ими произведение, а дело, собственно, было так. Рядом со ступеньками, ведущими в подвальчик, я увидел рекламное объявление о каком-то (наверное — эротическом) танце за весьма подходящую цену. Перед входом стояла девица — миловидная и очень приветливая. Я был в легком, хорошем настроении, а вот с девицами как раз давно не общался. Сидя за столиком, мы мило болтали — не сразу же танцевать. Никто не мешал, других посетителей не было, время шло. Почему бы не выпить? Конечно, я ее угощу. Коктейль? — Хорошо. Соглашаясь, я успел даже подумать о том, что в заведении с такими ценами за танцы коктейль не может стоить очень дорого. Дедуктивный метод был вскоре посрамлен. Коктейль далеко еще не был допит, когда мне представили счет, который вызвал естественное удивление. Мое удивление было разъяснено указанием на тот факт, что сразу за входом, над лестницей, указаны все цены. Спорить было бессмысленно, но у меня с собой были какие-то относительно небольшие деньги, далеко не отвечавшие высоким требованиям момента. Девица из ласковой паиньки, как по нотам, превратилась в фурию. «Он хотел меня поцеловать!» — кричала она (подумаешь — в щечку; сама же ее и подставила). «Он обращался со мной как с проституткой!» — о, это уже звучало как призыв к вышибале (мужчина лет пятидесяти четырех, крепкого телосложения) заступиться всеми доступными ему средствами за оскорбленную невинность. Вышел босс; низкорослый и щуплый, но вида зловещего — профессор Мориарти. Предложил вызвать полицию. Я заверил присутствующих, что все их требования нахожу совершенно законными. Тут, по знакомой советскому человеку схеме «хороший и плохой следователь», вступил в игру официант: «Сэр, я понимаю, что произошла ошибка. Но нужно платить!» — «Согласен, — говорю я, — за ошибки надо платить, иначе снова их повторишь. Завтра утром, или когда вы там открываетесь, приду и заплачу». После некоторых колебаний мое предложение принимается. Другая девица, на выходе-входе поджидающая новых дураков, одаривает меня подбадривающим взглядом, и я выхожу на улицу не в таком уж плохом настроении, сознавая, что избежал разнообразных худших неприятностей.
Мое появление на следующее утро произвело сенсацию. Растроганный вышибала поставил мне напиток за счет заведения (безалкогольный) и рассказал мне о своей службе на подводной лодке во флоте Ее Величества. Я осведомился о бизнесе. Такого рода бизнес, посетовал он, то up, то down — а сейчас сами знаете, какие времена, посетителей мало. Девица предложила наконец станцевать. Я согласился. Конечно, если я ей дам чаевые — прибавила она. Что значили чаевые рядом с ее коктейлем? Станцевала. И прежде, и после того я не раз видел подобные танцы — ив относительно респектабельных местах, и в сомнительных заведениях, давно прикрытых полицией; и никогда не мог понять, что в них находят захватывающего.
Денег было, конечно, жаль. Но деньги обладают тем приятным свойством, что они не только уходят, но и приходят. У некоторых счастливцев они, правда, еще и накапливаются — подобно порочным привычкам.
В заключение немного этнографии. Стайка девушек, щебечущих по-итальянски, — это неотразимо. Финские и шведские девушки вас порадуют цветом волос и здоровым видом, но их глазам будет часто чего-то недоставать. Этот недостаток вы, конечно, восполните в Израиле. Все оттенки женской привлекательности вы найдете в Нью-Йорке; для человека, наделенного глазами, чувствительностью и легкомыслием, уик-энд в этом городе представит множество соблазнов. Самую красивую девушку я видел в Кембридже (мы оказались в соседних очередях за пивом), она была персиянка.
А вообще красивых женщин вокруг меня становится все больше: преимущество зрелого возраста!
