- Возьмем Трех мушкетеров Александра Дюма... Я, надеюсь, все читали эту книгу?
Ожидаемых кивков не последовало. Катька стояла за прилавком и делала мне страшные глаза.
- Быстро говорю? - прервался я.
- Нет-нет, хорошо, - кивнула Мика. - Продолжай. Все правильно. В Швеция бумага очень тонкая, у нас плохо издают классику...
Верзила-студент чпокнул жестяной крыжечкой пепси и отхлебнул из банки. На него осуждающе покосились. Он виновато втянул голову в плечи и улыбнулся мне - жарко!
Я взял с прилавка несколько своих книг и раздал шведам. С этого и надо было начинать, болван. Студенты радостно закивали, зашелестели свежие тугие страницы... Катька сделала еще более страшные глаза и, извинившись, подошла ко мне с искусственной улыбкой. Прошептала на ухо:
- Скажи, что книги они могут купить в магазине, а ты их надпишешь. Они думают, ты даришь.
- Может, ты скажешь? Они меня понимают?
- Хорошо, скажу. Говори проще, расскажи о себе.
Катька, продолжая улыбаться, вернулась к прилавку и что-то сказала по-шведски. Две книги легли обратно на стойку. Я почувствовал себя неловко. Будто я навязывал студентам покупки.
Я попытался рассказать о себе. Мика понимающе кивала. Катрин переводила. Студенты листали книги, рассматривали смешные иллюстрации Сереги Лемехова и хихикали.
Катька гордо улыбалась и одобрительно подмигивала мне. Книгу мою - я уверен - она не читала. Несколько раз звякал дверной колокольчик, и в магазин осторожно заходили новые покупатели. Катька жестом приглашала их к нашему кружку и шепотом поясняла, что происходит. Студенты и Мика на правах старожилов задавали мне вопросы. Одна девица, наиболее заморенная учебой, заглядывая в блокнотик, спросила, страдал ли я от цензуры и Ка-гэ-бэ. Спросила по-русски, но Катрин перевела, чтобы всем было понятно.
Стало тихо.
Врать не хотелось. Я молчал, вспоминая свою бестолковую жизнь и отдельных чудаков, с которыми сталкивался в редакциях. Как было дело, в двух словах не расскажешь. Диссидентом я не был - это уж точно. Мутило от многого, но когда умер Брежнев, я огорчился... И Горбачева принял поначалу всей душой.
Мики щелкнула пальцами, привлекая мое внимание, и демонстративно выключила диктофон. Дескать, дальше нашей компании ваши признания не разойдутся. Студенты со свирепой подозрительностью оглядели пришедших после них посетителей. Все напряглись.
Я молчал, как истукан.
- Но ваши книги появляться только при Горби... Горбачев, - ласково подсказала Мики.
- Я бы не хотел отвечать на этот сложный вопрос, - замялся я.
Публика понимающе закивала, переглядываясь. В том смысле, что автор опасается агентов КГБ даже здесь, в Швеции. Может, он и прав...
Были и еще вопросы. Кто из современных русских авторов вам больше всего нравится?
Я назвал. Тишина. Ни знают таких.
- А кого вы знаете? - спросил я.
Мне назвали московскую обойму из пяти фамилий. Нет смысла ее повторять - даже не умеющий читать, слышал эти имена. Здесь считается, что это наша современная литература.
- А еще кого знаете? - допрашивал я. - Братьев Стругацких знаете? Фантастов?
Не знают...
Вот они, парадоксы единого культурного пространства! Духовные лидеры нескольких поколений русской интеллигенции - а будущие филологи-слависты о них даже не слышали.
- Виктор Конецкий?
Общее пожимание плечами.
Какого-то стебка постмодерниста изучают, а о Конецком не слышали. О чем с этими славистами говорить... Не знают Гранина, Голявкина, Житинского, Штемлера, Валерия Попова...
По-житейски это понятно - раньше такие ходы назывались культурным обменом по линии Союза писателей.
Сейчас проще.
Пригласили шведских переводчиков в Москву, свозили на дачу, выпили в бане, собрали свою тусовку из нескольких человек: Вот прекраснейший писатель! Его семь лет не печатали при коммунистах! А этого пятнадцать! Огромный талант, огромнейший! Главы из его повести Радио Свобода передавала. А это - гений самиздата! Его многопудье ждет своего времени. Вот этот суровый господин с бородкой - мученик андеграунда! Это - тайный участник диссидентского движения. Он один рассказ три года писал, шлифовал, отделывал, но КГБ при обыске изъяло. Второй он проглотить успел... Остальные он в голове носит - видите, какой череп вспухший?
