Говорю добрые слова и моему первому помощнику Виктору Илюшину. В памяти компьютера, стоящего на его столе, хранится каждый день президента, расписанный по часам и по минутам — и тот, который уже закончен, и тот, который ещё предстоит. А в голове у моего первого помощника анализ каждого прожитого дня. Его оценки, независимые суждения, точные выводы оказались очень полезны.
Я благодарен Льву Суханову, моему помощнику, который также оказал большую помощь в работе над книгой.
Самые добрые и самые тёплые слова — моей семье. За терпение, понимание, поддержку. В те редкие минуты, когда мы могли бы быть вместе, я запирался в своём кабинете, чтобы закончить очередную страницу. Они же были и первыми читателями этих страниц, строгими и справедливыми. Они и обняли меня самыми первыми, когда была поставлена последняя точка в этой рукописи.
Всем вам — большое спасибо…
Как и в прошлый раз, часть гонорара за мою вторую книгу я перечислю на благотворительные нужды. Я храню письма незнакомых мне людей — ветерана спорта и юноши-инвалида, директора музея и главврача больницы, фермера и мамы вылечившейся девочки — всех тех, кому удалось немного помочь, переводя деньги на лечение, на медицинское оборудование, на одноразовые шприцы, инвалидные коляски и т. д. Мои помощники считают, что о каждом таком переводе должна знать пресса, эти факты надо широко рекламировать, они положительно работают на образ президента…
Нет, я не хочу из естественного человеческого участия устраивать политическое мероприятие. Буду счастлив, если, переводя часть гонорара и за эту книгу, смогу помочь людям, оказавшимся в беде.
Борис ЕЛЬЦИН
30 октября 1993 года
Глава 1. Нормальная страна (разные записи)
Дневник президента
4 октября 1993 года
Около пяти утра ко мне пришли начальник главного управления охраны Михаил Барсуков и его первый заместитель, начальник охраны президента Александр Коржаков и попросили, чтобы я встретился с офицерами спецгрупп «Альфа» и «Вымпел». По их тону я понял: что-то не в порядке. Но не стал ничего уточнять, сразу же сказал: у меня нет времени с ними встречаться, перед ними поставлена конкретная задача, пусть выполняют. Барсуков кивнул. Они вышли. Прошло примерно полчаса, и Михаил Иванович вновь попросил разрешения зайти ко мне. Войдя в кабинет, он сказал: «Борис Николаевич, очень вас прошу, надо с ними встретиться, давайте не со всей группой, а хотя бы с командирами подразделений, старшими офицерами. Волнуются ребята, все-таки такое задание. Их ведь второй раз посылают на Белый дом…»
Я подумал немного. Ответил: «Хорошо, встречусь». Вскоре мне доложили, что командиры подразделений, всего около тридцати человек, собрались на третьем этаже, ждут меня. Я шёл к ним, а чувство тревоги, беспокойства, какой-то безнадёжной тоски не покидало меня. Вошёл в зал, собравшиеся встали, приветствуя меня. Я посмотрел на них, почти все опустили глаза в пол.
Решил не тянуть резину, сразу спросил: «Вы готовы выполнить приказ президента?» В ответ — молчание, жуткое, необъяснимое молчание элитного президентского воинского формирования. Подождал минуту, никто не проронил ни слова. Я громко произнёс: «Тогда я спрошу вас по-другому: вы отказываетесь выполнять приказ президента?» В ответ опять тишина. Я обвёл взглядом всех их — огромных, сильных, красивых. Не попрощавшись, пошёл к дверям, сказав Барсукову и Зайцеву, командиру «Альфы», что приказ должен быть выполнен.
Дальнейшая история с «Альфой» и «Вымпелом» развивалась следующим образом. Обе группы отказались принимать участие в операции. Барсукову с трудом удалось их убедить хотя бы просто подойти к Белому дому. То, что спецгруппы находятся где-то рядом, психологически будет давить на засевших в здании, они раньше сдадутся, меньше будет жертв. Барсуков посадил их в автобусы, и в районе зоопарка (это метрах в пятистах от Белого дома) машины остановились. Здесь они сказали, что дальше не пойдут. Каких-то конкретных причин не называли. Кто-то сказал: а пусть Совет федерации даст санкцию на участие «Альфы» в боевых действиях, кто-то неуверенно произнёс: мы не для того готовились, чтобы в безоружных машинисток стрелять.
