Не успел я открыть дверцу холодильника, как Уксус запустил в щель когтистую лапу и попытался просунуть туда свою широкую башку. Я деликатно отстранил кота легким пинком ноги осведомился:
— Приятель, ты что, положил туда что-нибудь и хочешь сам вынуть?
Приятель промолчал. Он мрачно смотрел, как на свет божий появляется кастрюля с овсянкой, сваренной с рыбой и яичным порошком. Я положил в миску солидную порцию каши, добавил масляный витаминный раствор и поставил миску на поднос. Кот подошел к миске, но не по прямой, а неким брезгливым полукругом, тронул миску лапой, повернул ее и гнусливо фыркнул. Понятное дело, мясной фарш вкуснее. Кот понюхал кашу, затем повернулся и посмотрел на меня выразительным взглядом.
— А ты сам такое жрать будешь? — по другому перевести выражение, написанное на этой роже, было просто нельзя.
— Жри давай, а то и это отберу, — ответил я на эту наглую безмолвную инсинуацию. Кот еще раз понюхал кашу, просяще посмотрел мне в лицо, в последней попытке отвертеться от овсянки, но встретив мой непреклонный взгляд, уныло опустил морду в миску и обреченно зачавкал.
Покончив с кашей, Уксус подошел ко мне и, плотоядно сощурившись, привстал на задние лапы.
— Ну давай, давай скорее, век воли не видать! — так я перевел бы выражение на его морде в этот момент.
Я подкинул в воздух шарик, скатанный из полуразмороженного мясного фарша. Восемь килограммов кота взметнулись в воздух, лязгнули зубы, и шарик исчез. Некоторые шарики котище мастерски ловил когтями и тут же отправлял в пасть. Распрыгавшись, зверюга иногда начинала крушить мебель. Однажды кот таким образом опрокинул табуретку, на которую я поставил бутылку с уксусом, коим собирался сдобрить казенные пельмени. Жидкость пролилась на кота, и воняющего уксусом, обалдевшего, царапающегося зверя пришлось тащить в ванную комнату, надев на руки кожаные перчатки, и отполаскивать в ванне. Так котяра заработал свою теперешнюю кличку. До этого кот носил кличку Урсус. Я его усыновил в Америке и назвал так потому, что большой мохнатый, косолапый котенок был разительно похож на медвежонка.
При перевозке моей живности через границу, мне пришлось заполнить целую кучу документов — кличка, возраст, наличие прививок, цель перевозки. В качестве цели я написал "дальнейшее проживание". После долгих мытарств я получил на руки заветный документ, в котором значилось: "Разрешается к провозу восемь килограммов кота для дальнейшего проживания в г. Москве". В предотъездной суете бедняга Уксус, чуя неладное, разволновался, потерял аппетит и похудел за две недели аж на два кило.
— Пшшшшшшшшшшш!
Так, это уже не кот. Это как всегда выкипел мой кофе. Проклятье! Когда я наконец перестану варить это чёртово зелье в засранной кастрюле и куплю себе кофеварку?
Я долил в кофе сливок, которые слегка прокисли, но еще были годны к употреблению, намазал ломоть черного хлеба маслом, положил сверху кусок черствого сыра и откусил от получившейся конструкции большой кусок своими американскими металлокерамическими коронками, которыми покрылись в Америке мои порядком подгнившие зубы. Сколько на это ушло денег, не буду даже и рассказывать, чтобы не пугать честных людей. Когда нибудь археологи будущих культур найдут эти прекрасно сохранившиеся коронки в остатках моего истлевшего скелета и удивятся, почему всего человека нашего времени не делали из того же материала, что эти коронки. Удивляться будут столь же искренне, сколь некоторые американцы удивляются, почему самолеты, вдрызг рассыпающиеся от удара о Землю, не делают из того же материала, что и возимые ими черные ящики, которые этот удар легко выдерживают.
Я отхлебнул кофе из большой фаянсовой кружки, поставил ее на стол и свесил свободную левую руку вниз. Немедленно я почувствовал как пальцы и подушечки моей ладони словно шлифуют небольшим влажным напильником. Вообще говоря, напильники сами по себе летать не умеют. Но у меня в доме живет страшный зверь с напильником на языке, который никак не может допустить, чтобы остатки масла на ладони после намазывания бутерброда пропали зря. А напильник на языке зверь использует вместо расчески. А еще — вместо будильника. Если я по какой-то причине долго не встаю, восемь килограммов кота взбираются на мое худое тело, и напильник прохаживается по моему носу и щекам. При этом свирепое животное топчется по моей слабой груди, громко сопит и тычется влажным носом мне в шею, вызывая кошмарные сновидения. Впрочем, не будем о страшном.
