Особенно мучительно было ночью. Спать приходилось калачиком, натянув куртку на голову и стараясь дышать под нее, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Просыпаться каждые полтора-два часа от дикого озноба, вскакивать, прыгать и махать руками, чтобы хоть немного согреться и унять трясучку.
Всеми этими пытками КГБ и Друй добивались только одного: раскайся, выступи по телевидению.
Все мои жалобы в прокуратуру и др. органы и лично прокурору по надзору за ИТК Гришину И.А. (г.Улан-Удэ, 670015, ул.Павлова 65 кв.30, тел. 2-11-32) выбрасывались, оставались без ответа.
ТРЕТИЙ АРЕСТ И ФАБРИКАЦИЯ НОВОГО ДЕЛА
За десять дней до конца 2-го срока меня еле державшегося на ногах, больного вызвали из камеры ШИЗо и предъявили новые обвинения. Якобы в концлагере я агитировал уголовников против советской власти. Вопрос, как находясь постоянно в одиночной камере карцера или тюрьмы я мог агитировать, зачем агитировать тех, кто приставлен террорезировать меня и как многократно судимые всю жизнь находящиеся в концлагерях уголовники могли подрывать бедную советскую власть, обходился молчанием.
Около 40 "активистов" уголовников подписали нужные КГБ показания, тут же получали за это передачи, посылки, свидания с родственниками. Среди них такие особо доверенные, назначенные на теплые места так грабитель Смирнов С. В., бандит Нижмаков Ю.Л., убийца Рабжуев В.Д., взяточник Миронов В.Е., гомосексуалист ("петух") Толстоногов С.М. и др.
Многие из них, например, Смирнов С. В., Рабжуев В.Д., Назаров В.П., Рыбиков В.Д., строчили свои лживые доносы и ранее. Со многими из подписавших я не перемолвился даже словом. Тем, более у меня даже в мыслях не было агитировать их против советской власти (которую большинство из них и так ненавидят), а тем более подрывать ее или убивать коммунистов. Демократическое движение навечно бы опорочило себя, если стало привлекать в свои ряды, подобно большевикам, уголовные элементы.
Но логика и не нужна была следователю КГБ Кожевину В. А. Он не постеснялся вменить мне даже переписку с Гинзбург А.И., Корсунской М.В., Шиханович Ю.А., Любарским К.А., Подрабинек А.П., Романовой А.Я. и др., когда я находился в концлагере и на ссылке, доносы, которые на меня строчили агенты КГБ Ванников Е.К., Полиенко Г.С., Тугарина Л.А." Эрдынеев А.Б., Гильбух и др. во время моего пребывания в п.Багдарин. Причем характерно, что они не вменили эти доносы, когда фабриковали мне второе дело в 1978г., а берегли их для последующего.
Впрочем и мои соседи в п.Багдарин армяне Акопян Г.Б. и Оганесян Г. А., висевшиe у КГБ на крючке за махинации с золотом, подписали лживые показания.
Особую ненависть у кагебистов вызвала, найденная, поселившейся в моей комнатке после ареста Найдановой Т.Б., рукопись воспоминаний "Обыкновенный коммунизм" о пребывании в Мордовских концлагерях, а также моя фотография с плакатом "Требую выезда из коммунистического рая в капиталистический ад".
Справедливости ради следует отметить, что не все уголовники согласились стать лжесвидетелями. Заключенные Аврaменко И.В., Куренков В.Р., Власов М.П. отказались подписать "нужные" показания и за это подверглись жестоким преследованиям, пыткам в ШИЗо и ПКТ.
В следственной тюрьме Улан-Удэ меня содержали в полной изоляции только со стукачами, подвергали непрерывному террору и истязаниям. Все пребывание там вспоминается как сплошной кошмар. Я насмотрелся и наслышался такого, что даже нацистские тюрьмы и концлагеря многим показались бы игрушкой с теми низкопробными и лицемерными методами, к котором прибегали коммунисты Иванов, Коденев и др.
Восeмь месяцев следствия больной и совершенно измученный я отрицал все обвинения и домогательства КГБ о раскаянии и выступлении по телевидению. Нa 9-ый месяц Кожевин притащил толстые тома собранных против меня "показаний" "свидетелей" и заявил: "Вот дело. Либо получишь 15 лет, причем мы создадим условия, что протянешь не более одного года, либо выступишь с раскаянием и будешь на свободе!".
Я шел по делу один, мое "раскаяние" могло повредить только моей репутации, все мыслящие диссиденты знали какими методами оно добывается. После нескольких дней размышлений я решил согласится. Учитывая, что это был 1982г и до периода "гласности" и освобождения политзаключенных, было еще очень далеко, я могу Совершенно точно сказать, что если бы я не согласился, то сейчас меня не было бы в живых.
