Во-первых, если Белградская крепость должна быть срыта на счет и даже трудами имперской армии, не есть ли это самое противное чести этой армии условие?
Во-вторых, если вместо того, чтобы удержать за собою эту крепость, а срыть Орсову, как это было условлено, первую уступают туркам, а вторую оставляют в их руках в удовлетворительном состоянии, то не открывают ли им этим, каждый раз как Порта захотела бы нарушить мир, путь для вторжения в Банат, Трансильванию и другие наследственные области императора, откуда им весьма легко будет проникнуть и до Вены. Такое условие может только крайне повредить императору и целой империи.
В-третьих, если правда, что неприятелю уступают сербское королевство в то самое время, когда верные союзники одерживают везде победы, то, по мне, нет ничего противнее этого интересам обоих императорских домов. Словом, невозможно заключать мира более невыгодного, даже и в том случае, если бы неприятель взял Белград и побил имперскую армию.
Что же стало с этим священным союзом, долженствовавшим существовать между обоими дворами? Со стороны русских берут крепости, со стороны имперцев срывают их и уступают неприятелю. Русские завоевывают княжества и провинции, а имперцы отдают неприятелю целые королевства. Русские доводят неприятеля до крайности, а имперцы уступают ему все, чего он захочет и все, что может льстить ему и умножить его спесь. Русские продолжают войну, а имперцы заключают перемирие, а потом и мир. Где же, спрашиваю я, этот неразрывный союз? Могу вас уверить, в. с., что если бы армия императора действительно доведена была бы до крайности, то венский двор, при помощи императрицы, моей государыни, мог бы заключить мир более честный, чем тот, который состоялся теперь. Если оглянуться на прошедшее, то делом императрицы окажется следующее:
1) Она без чужой помощи окончила польскую войну против короля Станислава и польских конфедератов; вопреки Швеции и Франции, которые не скупились ни на деньги, ни на интриги, лишь бы водворить на престол Станислава, которого мы, однако, свергли, посадив на его место курфюрста саксонского Августа.
2) Она отправила на Рейн, для присоединения к имперской армии, вспомогательный пехотный корпус в 10 тыс. человек; и, на случай надобности, готов был выступить туда еще другой корпус: движения, немало содействовавшие последнему заключенному с Франциею миру.
3) Сначала она одна предприняла настоящий неизбежный поход против турок, предоставляя императору на выбор: или послать выговоренную помощь, или же принять участие в войне.
4) Ее армия взяла крепости Азов и Лютиц; опустошила Кубань и покорила татар этой области.
5) Завладела Перекопом, считавшимся до сих пор неприступною крепостью, и дважды взяла в плен турецкий гарнизон; захватила у турок многочисленную артиллерию; проникла до Козлова, Карасу-базара, Бахчисарая и в самое сердце Крыма; разорила и опустошила весь край, наконец, совершенно выжила ногайских татар из обитаемой ими местности между Крымом и Днепром, захватив у них бесчисленное количество скота и лошадей.
6) Войсками императрицы взяты крепости Очаков и Кинбурн; а первая потом была защищена от турок, хотевших отнять ее обратно. Во всех этих делах погибло от 40 до 50 тыс. человек неприятеля, и многочисленная артиллерия досталась нам в руки.
7) Русский флот в продолжение четырех походов продержал в бездействии турецкий флот, командуемый капитаном-пашою, который владел морями Азовским и Черным.
8) Петербургский двор ценою огромных сумм уничтожил интриги Швеции и Польши, которые едва не разразились опасным заговором. Наконец, войска императрицы разбили неприятеля, взяли город Хотин и совершенно покорили Молдавию.
Для краткости, я не стану распространяться приведением всех других действий, совершенных в пользу венского двора; скажу только, что можно было смело довериться такой верной, великой и счастливой союзнице, какова моя всемилостивейшая государыня, не прибегая, против всякого ожидания и без какой-либо грозящей опасности, к постыдному и весьма вредному для обоих дворов миру. Впрочем, весь свет это знает и сколько тому примеров, что турки легко подвергаются паническому страху, и часто строптивость янычар заставляет их бежать в ту самую минуту, когда полагали их во всей силе; того же самого можно было надеяться и в Белграде, если б захотели энергически защищаться. У гарнизона было обеспечено отступление, а в тылу находился сильно укрепленный замок. Не подвергаясь ни потерям, ни опасности, можно было отстаивать крепость до последней крайности.
