Он машет господам офицерам ручкой и убегает. Господа офицеры провожают его завистливыми взорами. Кинуть бы все дела – и пивка хлебнуть… Но – нельзя. Служба… Кто-то ж должен и с экономической преступностью усердно бороться!
С пола поднимают уроненного горе-бутлегера, из коридора возвращают терпеливо дожидающегося свидетеля. Впереди много работы…
***
Подарили как-то лейтенанту Мартынову на день рождения знатный зонтик из Голландии. В два сложения, полный автомат, ручка из ценной породы дерева, спицы чуть ли не титановые.
И само собой, радость от такого подарка была не совсем полной, потому как не все из приятельского окружения Мартынова знали о его счастье. А находящимися в неведении приятелями лейтенанта были опер Валера, следователь Лососев и большая половина тружеников райотдела налоговой полиции, с которыми Мартынов время от времени сталкивался. И отправился опер делиться радостью с друзьями.
День как раз выдался пасмурный, того и гляди дождик пойдет, потому взятие зонтика при походе в гости было вполне логичным…
– Красное дерево, небось, – заметил Валерик, рассматривая ручку. – Да, буржуи умеют делать.
– Вещь вроде хорошая, – соглашался Лососев, – только надежный ли механизм? Что-то спицы тонкие.
– Тонкие, зато прочные, – деловито заметил Мартынов. – И полный автомат.
Он продемонстрировал, как зонтик впечатляюще выстреливает и складывается обратно.
– Так что не сини… Ладно, я – к Бажанову, поздороваюсь.
Он ушел, великодушно оставив зонтик приятелям и молвив:
"побалуйтесь пока".
Лососев и Караваев проводили его добрыми взглядами, потом коварно переглянулись.
– Дай-ка, Валер, свой дыркодел, – зевнув, сказал следователь.
Одного дырокола было явно мало, и Караваев не поленился – пробежался по соседним кабинетам, потроша дыроколы. Коллеги были рады поделиться с ним конфетти, которое порядком позабивало их канцелярскую принадлежность.
Зонтик упаковали на славу, утрясли, аккуратно скрутили, положили дожидаться Мартынова.
Тот не замедлил явиться:
– Ну все, пора мне. Счастливо.
Опера торжественно вручили ему зонт, пожали руку.
Как только лейтенант удалился, друзья прилепились к окну, чтоб лицезреть его выход из райотдела. Он обещал быть торжественным, так как уже сильно накрапывало.
Мартынов, помахивая зонтом, важно проследовал мимо дежурного на крыльцо. Там, под козырьком, с досадой глядя на дождившее небо, покуривал начальник отдела БНПиНДО – подполковник Свиньин.
– Да, Николаич, погода шепчет, – пошутил Мартынов и, подняв зонт над головой, торжественно раскрыл его.
У подполковника сигарета выпала прямо изо рта. Было от чего…
Они стояли на крыльце райотдела в густом облаке праздничного конфетти. Оно, вырвавшись из недр голландского зонтика, закружилось, запорошило их, прилипая к мокрой одежде.
Откуда-то с боковых окон несся смех Валерика и дикий гогот Лососева.
Мартынов пришел в себя первым, лихорадочно сложил голландца и галопом помчался под дождем за угол – к остановке автобуса…
Подполковник Свиньин, хлопая глазами, возвращался к действительности.
Он согласился бы принять только что произошедшее за сон или видение, но идеальный пустой круг на крыльце, обрамленный россыпью конфетти, и несдержанный хохот подчиненных из окна не оставлял никакой надежды…
Уборщица Настасья, прибирая крыльцо, так оценила выходку оперов:
– Вот же, зенки позаливают и гадют…
А у Мартынова появилась кличка – Санта…
***
Опер Булкин, по прозвищу Батон, затесался в налоговую полицию непонятным образом. До этого он лет десять проработал фотографом-криминалистом в ментуре, умудряясь при этом полуподпольно содержать видеосалон.
Полуподпольно, потому что салон был типичным коммерческим предприятием, но зарегистрирован не был. Начало девяностых Батон прожил почти как султан Брунея: икра, коньяк, Сочи – весь светский набор прожигателя жизни. А к окончанию девяностых салон протух, работы ментам прибавилось в разы, и Батон, устав фотографировать расчлененку и детские трупы, просочился в налоговую.
Помимо того что он выезжал на всевозможные рейды и проверки, основной обязанностью Батона, как выяснилось, было бухать со связистами. Первую половину дня он откисал в своем кабинете, а после обеда прятался в закутках дежурной части, отхлебывая по-маленькой конфискованный спирт "Рояль". Для профилактики простудных и иных заболеваний, естественно.
