Нерешительно потоптавшись, пару раз глянув на часы, будущий новоиспеченный опер толкнул неказистую дверь райотдела налоговой полиции.
Кадровик Московской управы налоговой полиции изрядно помучился, подыскивая должность для бывшего врача. Начальники оперативных отделов, все полковники, между прочим, от такого сомнительного приобретения отказались наотрез. В подразделения физзащиты отправлять подобного кадра было, по меньшей мере, глупо. Закрытая для посторонних высшая каста работников тыла лишь презрительно пожала плечами и не захотела принять в свои ряды бывшего слугу Гиппократа. Наконец после долгих уговоров и нескольких литров коньяка Караваева пригрела служба одного из округов столицы. Кадровик, ласково улыбаясь, подвел Караваева к двери кабинета. Вот ваше, так сказать, рабочее место, капитан. Осваивайтесь… За дверью слышался крепкий мат и несло табачным дымом.
Постучав, Витек вошел. Кабинет оперов имел в наличии два стула, сейф, колченогий стол да табуретки того же дизайна – вот и весь интерьер сурового мужского быта. Остальная мебель присутствует в виде вбитых в стены могучих гвоздей, на которых висят лейтенантские шмотки – от курток до засаленного бронежилета.
Сами лейтенанты, налоговые опера Шура и Валерик, цвай камераден, в сиянии пыльной голой лампочки-сороковки сидели за столом и на пространстве, отвоеванном у чайника и железных кружек, строчили рапорта.
Витек вошел и представился. Опера кивнули и, оторвавшись от бумаг, хором спросили:
– Курить есть?
Закурили. Один из оперов представился:
– Александр, можно Шура.
– Чего б и где сожрать? – протянул второй, оглядывая кабинет, выделенный на четверых в обшарпанном здании на востоке Москвы.
Шура резко встал и, скосив глаза на подставку для бумаг с надписью "Бумага для доносов", весело спросил:
– Пошли чебуреков у метро сожрем. Кто со мной?
Чебуречная представляла собой небольшой, на удивление, чистый полуподвальчик с несколькими столиками. Новые знакомые уже скушали по паре чебуреков и выпили по пиву, когда второй опер, Валера, толкнул Караваева в бок.
– Смотри!
– Куда? – спросил он.
– Да вон, видишь тетку за стойкой?
– Вижу…
– Видишь, водку из-под прилавка тянет? На все сто – паленая.
– Давай проверим? Может, премию дадут? – обратился он к Шуре.
– Ни хрена не дадут, – сплюнул тот. – Видишь, еще двое ее стерегут.
Пока мы проверять будем, те вмешаются. А она тем временем все скинет. И будем как идиоты.
И они продолжили наслаждаться мягкой погодой, сигаретами и отсутствием нервотрепки от начальства. Обычные служивые байки лениво текли под "Балтику"…
– Ну а в целом, как служится здесь? – Караваев поставил кружку на стол и открыл еще одну бутылку.
Шура, сидящий напротив него за уличным столиком маленького ресторанчика, не ответил. Он медленно отхлебнул из бокала и щелкнул ногтем по тонкому стеклу, вслушиваясь в короткий звон.
– Да не знаю, Вить, – помолчав, все-таки отозвался он и закурил.
Чертами худощавого лица Шура очень напоминал артиста Ланового в фильме "Офицеры", и это сходство еще сильнее подчеркивали небольшие залысины. Покрутив в бокале темную жидкость, он посмотрел сквозь нее на свет фонаря. Летний ветерок шумел, пробегая по листве тополей.
– Да уж… И как это тебя угораздило к нам попасть? – пробормотал он.
– А что? – хмыкнул Караваев. – Служба есть служба. Не всем же отсиживаться на гражданке. Признали годным, вот и пошел.
Он вдруг рассмеялся.
– Эй, земляк!
Чья-то фигура загородила фонарь, тень упала на столик, и лицо Александра стало в этой тени неразличимым, точно сливаясь с ней.
– Сигаретами не богат?
– Не богат, – хмуро ответил Александр, сделав глоток прямо из бутылки. – Извини, у нас разговор.
– Грубишь, зема? – притворно удивился широкоплечий детина в несвежем спортивном костюме.
– Груби-ишь… А сегодня, между прочим, у меня праздник. Сегодня у меня день рождения, и отказывать мне как-то даже и невежливо.
Углядев на столе пачку сигарет, он цапнул ее, но тут же сверху на его руку упала ладонь Александра.
– Положи, – спокойно сказал он и, повернув лицо, поглядел широкоплечему в глаза.
Тот выронил пачку и отшатнулся от стола.
