Этого Свиньина навязал ему сам замначальника управления, хотя Желдак и попытался было возражать. Но плюгавый майор приходился то ли родным племянником генералу, то ли родственником его сварливой жены, и Свиньина назначили без всяких согласований.
– На сегодняшний день у нас имеется одна интересная наработка… – заунывно начал он.
– Это по рынку, что ли? – нетерпеливо перебил его полковник.
– Почему же до сих пор не реализовали? – рявкнул Желдак, теряя терпение. – Неделю уже идет операция, соседний райотдел вон уже тридцать фактов неуплаты налогов раскрыл, а мы два никак до ума довести не можем!
– Так соседи ж мухлюют, товарищ полковник, а у нас материал железный! – начал оправдываться Свиньин.
– Железный, говоришь, ну смотри, попробуй мне только сегодня сводку не дать, разорву! – "обрадовал" его Желдак.
Он был явно не в духе. Два часа назад он точно так же блеял перед городским руководством, что за день-другой руководимый им райотдел вырвется наконец с позорного последнего места.
Но заверить – одно, выполнить – другое. Нужно мухлевать, как все, иначе показатели не вытянуть, это уже ясно. Где же набраться этих идиотских показателей, если заявлений нет?
"Ох, еще икнется нам эта операция, проверь прокуратура наши материалы!" – сокрушенно думал Желдак, представляя, какие маты разразятся в его адрес по окончании операции.
– Будет сводка, товарищ полковник! – пообещал майор и повернулся за поддержкой к сидящему справа от него Баранову.
– Сделаем! – подтвердил тот заверения Свиньина.
– Ну смотрите, не подведите, мне завтра утром генералу докладывать! – строго предупредил Желдак, в глубине души не веря им ни на йоту: сам знал, как все эти показатели фабрикуются.
Он устало посмотрел на подчиненных. "Засранцы, – подумал он, – куда им до чекистов, ни черта поручить нельзя, все завалят!
"
– Так, ОБНПиНДО все понятно, а что нам поведают другие службы? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнес он.
"Другие службы" дружно понурились.
– Да вас уже в шесть часов на работе никого нет. после приема, значит, раскрывайте! – громыхнул кулаком по столу начальник.
– Помилуйте, у меня ж одни бабы в подчинении, куда этих дур можно послать без охраны-то? Их ограбят в первой же подворотне и ксивы позабирают!
– Так ты на своих кобыл толстозадых пару дел оформи, вот тебе и будут показатели! – съехидничал Желдак.
Все присутствующие, включая и начальника паспортной службы, заулыбались, понимая, раз полковник изволил шутить, то на сегодня, пожалуй, пронесло…
Начальник райотдела, напротив, оставался мрачным. Оно и неудивительно: отдел успешно удерживал последнее место по раскрытию преступлений. Получив очередной строгач в личное дело, опера опускали руки, хотя по гениальному замыслу начальников все должно было быть как раз наоборот. Руководство полагало, что жесткая дисциплинарная практика прекрасно взбадривает личный состав и давно уже стала основным направляющим стимулом в работе. и как итог столь мудрой политики – почти каждый сотрудник имел по взысканию.
Парадокс состоял в том, что на все резонансные преступления создавались непременно группы, и каждый начальник отдавал в эти образцово-показательные группы, годами расследующие то или иное зависшее преступление, самых бесполезных в отделах сотрудников (наиболее подготовленных и опытных, как того требовали телефонограммы). Откровенным разгильдяям срочно снимались все выговора, спешно печатались распре красные аттестации (приказ-то выполнять нужно), и "сбродные" команды бросались на раскрытие особо сложных преступлений, выполняя в основном работу подай-принеси.
На этой неделе заканчивалась операция "Недоимка", и Желдаку нужно было доложить об успехах в работе уже сегодня вечером. Завтра утром его вызывают на ковер к начальнику управления, и тот пообещал: если не будет показателей, разжаловать любого руководителя до простого опера! Полковник в опера, естественно, не хотел и поэтому под операцию провел одну хитроумную комбинацию.
С чего начинаются такие банальные операции? да с элементарного и обыденного: где-то, кто-то, что-то недоплатил государству, и тут появляются доблестные стражи госказны, берут его под белые рученьки и отправляют на отдых, чаще всего, правда, непродолжительный.
