– Ладно, беги, гуляй, – подаю команду, и отстегиваю карабин.
Здесь не было того пустыря, что был за старым домом, летом заросшего травой ,с разбросанными там и здесь кустарниками, а зимой покрытого слоем снежного одеяла, по которому Дейк нарезал круги и чувствовал себя хозяином. Здесь всё было компактнее. Вольер с ограждением из сетки-рабицы размером с теннисный корт, покрытый смёрзшимся гравием. Пара щитов, лестница да брус, слегка припорошенные первым снежком. Особенно не разгуляешься. Дейк, лихорадочно вдыхая воздух уткнувшимся в замёрзшую землю носом недовольно фыркнул и поднял голову.
«Удивительные вы всё-таки создания, люди. Ведь прекрасно знаете: у собаки должна быть своя территория. Она её должна метить. И как, по-твоему, я должен это делать? Здесь всё на сто раз помечено, поделено и нарезано » – Дейк ещё раз взглянул на меня и засеменил в дальний угол.
– Гуляй давай, нечего мне недовольство своё показывать, – буркнул я, поднял воротник, и натянул получше перчатки, не май месяц. Было зябко, некомфортно. В такие минуты я завидовал кошатникам. Ни тебе вечерних прогулок, ни утреннего подъёма, который не отменяется ни в выходной, ни в праздничный день. Поставил лоток, засыпал чего там они сыпят, налил молока, погладил по спинке – все довольны и счастливы. И так круглый год. Ну, разве что кроме марта-месяца.
У Дейка март-месяц был 12 раз в году. Это и была его вторая страсть, если первой считать нечастые забеги с дамочкой из соседнего дома. Хотя… Какая это была страсть? Так, страстишка, небольшое увлечение. Этой же страсти Дейк отдавал себя всего, без остатка, стоило ему учуять суку с течкой. Не важно, какой породы, возраста, роста, веса и окраса. Будь-то догиня ростом с телёнка или чуть не стелящаяся по земле такса. Когда я наблюдал со стороны за его попытками исполнить намеченное, мне вспоминались картинки из книги «Камасутра». Но если в книге люди предаются этим, порой не мыслимо как выполнимым, кульбитам по взаимному согласию , тем самым упрощая трудности исполнения, то в собачьей жизни всё иначе. Не зря бытует поговорка: сука не захочет – кобель не вскочит. Но это незыблемое для собак правило с Дейком не работало. Вернее, работало – но только наполовину.
Почуяв в очередной раз суку с течкой, Дейк с округлёнными от радости глазами и высунутым языком, подбегал к ней и без знакомства и ухаживания ,– а чего время терять, сейчас подбегут хозяева и конец любви, – пытался осчастливить её и себя. Хотя скорее себя, чем её. Потому что она, крутясь, изворачиваясь и кусаясь, визжала: «Э-э-э, ты откуда такой прыткий? Угомонись, парень, тут, знаешь, сколько таких желающих крутится?» Но Дейк уже не слышал. Тут-то и проявлялась его способность к «Камасутре» или попросту к акробатике. Через мгновение он был сверху, сбоку, снизу – да как угодно, главное – ввязаться в процесс, а там как пойдёт – таков был его принцип. Принцип был, а вот результата – нет. Потому что хозяева всегда успевали оттащить её и дать оплеуху ему. Дейк стоял в стороне с пеной у рта, получив от меня лёгкого пинка, в недоумении глядел, словно на предателя. Дейк не понимал моего поступка, его горящие глаза, словно глаза Цезаря к Бруту, вопрошали: «И ты, Витя?!»
Но опаснее, и даже страшнее, для меня – и авантюрнее, азартнее, наполненными приключений и стычек до крови для него – были собачьи свадьбы. Стоило ему завидеть издалека такую процессию остановить его угрозами, криками или ласковыми словами, да хоть целой пачкой рафинада, было не возможно. Дейк пулей срывался с места, врезаясь в стаю, и был фантастически счастлив, забыв о своей чистокровной породистости, удаляясь вслед за королевой, бежавшей впереди своры голодных, грязных, уставших дворняжек. А для меня и семьи наступали дни и ночи переживаний, езды по рядам гаражей, садовых товариществ, пустырей, расположенных в нашем районе, в поисках страстолюбца.
– Лишь бы под машину не попал или дворняги не загрызли, да и простудиться может, умереть, – чуть не плача, говорила жена.
К счастью, Дейк всегда возвращался живой. Не всегда, правда, в хорошем виде и состоянии, но живой.
