«Вы домой?»
«Нет, в реку».
«Шутите! К чему так поздно?»
«Раньше нельзя: днем полон берег людей; вечером то на службе, то у вас; одна полночь моя».
«Смотрите, однако ж, будьте осторожны. Оставя все вздорные слухи, легко может быть что-нибудь опасное в этой реке, исполненной омутов. Советовала б не искушать…»
«Кого? Вы, верно, хотели сказать: не испугать? Не опасайтеся, не испугаю и не испугаюсь: в омутах нашей речки обитают одни только раки и караси».
Оконча это пустословие, я в самом деле пошла купаться. В целой Домбровице отзывались одни только сигналы часовых, остальное все было погружено во сне; ночь была темная и тихая; я сбежала на берег, разделась и вошла в воду, ни о чем так мало не думая, как о страшилище, вытащенном рыбаками, и вовсе не ожидая, чтоб оно пришло сделать мне компанию вместе купаться.
Противоположный берег хотя был близок, но как было очень темно, то его и не видно, но слышу я, однако ж, что-то бросилось с него в воду и прямо против меня; а как вода все-таки имела какой-то отблеск, то мне и видно было, что существо, прыгнувшее в воду, плыло прямо ко мне, что оно было черно и космато, но не слишком велико; впрочем, огромность его могла скрываться в воде. Оно плыло быстро, сильно рассекало воду и еще сильнее пыхтело.
Я рассудила посторониться, чтоб неведомое животное могло беспрепятственно выйти на берег; итак, приняв в сторону шага на три, я имела удовольствие видеть, что на берег выскочила свинья и бросилась бежать со всех ног, верно, испугавшись моей головы, которая одна только виднелась поверх воды.
На другой день, тотчас после развода, я пошла к Выр….вой рассказать, как неблагородно превратился лукавый. Она много смеялась, и мы согласились с нею, что всем чудесностям служат основою почти всегда похожие на этот случай… Например, если б вместо меня вчера купался суеверный крестьянин или солдат и был свидетелем этой, очень естественной, переправы нечистого животного, кто б его уверил тогда, что это не сам Луцифер собственною особою изволит переплывать реку?
Одного дня собрались все мы у Ар…., и было уже около девяти часов вечера, когда пришел к нам Груз…в. Он возвратился из рекогносцировки: так называл он невольную прогулку свою по грязному местечку в звании дежурного по караулам. «Что за негодное время, братцы! – говорил он, сбрасывая мокрую шинель свою на руки Ар….ва денщика. – Что за негодное время! Посмотрите вы на этот дождь, полюбуйтесь им! На что он похож? На мак, на пыль, на мглу и на все это вместе! А что за великолепная грязь! Как зеркало!..» Груз…в расположен был, кажется, высыпать несколько острот и сравнений, по его мнению, очень замысловатых; но как его никто не слушал, то он оставил бесполезный труд и подошел к столу посмотреть, чем его товарищи так прилежно занимались.
Шестеро их сидели около этого стола в глубоком молчании, устремя неподвижные взоры на руки седьмого, раздававшего, подобно Зевесу, направо и налево злое и благое.
Гру…в поместился тут же, также замолчал и также устремил взор на эти две руки, из которых одна была в беспрерывном движении. Наконец радостное восклицание Р….: «Паллада моя!» нарушило всеобщую тишину и было сигналом к шуму, смеху, восклицаниям.
«Фортуна во всем потворствует своему баловню, – говорил Гру….в, – именно Палладу хотел он выиграть, и вот она его!» Раз…. оглушил нас, крича во весь голос своему неповоротливому денщику: «Робакон! Глух, что ли, ты? Поди на конюшню ротмистра Бе-е-го, возьми там вороную кобылицу Палладу и отведи ко мне; вела поставить особливо от других лошадей и покрыть голубою попоной. Послушайте, господа, я не играю более. Я без памяти рад, что залучил к себе красавицу Палладу, и уж, верно, не порискую опять потерять ее; а сверх того, мне уже до смерти надоело играть!» – «И мне тоже», – сказал Ч…ий, отталкивая от себя карты далеко на средину стола. «А меня уж просто одурь взяла, – говорил С…., усаживаясь по-турецки на диван. – Ровно три часа водят наших лошадей из конюшни в конюшню и обратно; это жернов Сизифа». – «Кто ж вам велит катать его?» – «А что ж прикажешь другое делать?» – «Об этом вам стыдно было б спрашивать: ты, Арский, стихотворец, они двое – превосходные музыканты, Лип…. – сочинитель, Р….з – поэт…» – Боже мой, как ты смешон с своим торжественным провозглашением! Две недели сряду уже, как мы слышим всякий день игру Нав…ва и Яз…кого; и признаюсь, что, несмотря на превосходство их таланта, мычанье волов скоро уже покажется мне приятнее этого вечного бренчанья на гитаре. А о сочинителе и говорить нечего: нам не нужны средства от бессонницы; один только поэт был бы похож на что-нибудь путное, если б мог воспевать что-нибудь другое, а не наши балы и праздники полковые. Но этого рода поэзия кажется мне так несносна, так несносна, что я не нахожу слов, чтоб достойно разбранить ее; и предвещаю тебе, Раз…., что если ты не исправишься и будешь нести все ту же околесную: ура да ура! Ура и виват! С тобою навеки, мерзавец или красавец солдат! – и Бог тебя знает, что ты тут прибираешь; ну так если другого ничего не будет, то тебе придется разве своего Кастора схватить за хвост вместо черта и читать ему поэтические описания бала, данного таким-то полком дамам такого-то города! Итак, в ресурсе остаюсь я – стихотворец… Но знаете ли, друзья, от какого места моей комнаты отталкивает меня, как электрическою силою? От того угла, в котором стоит стол с моими стихами!» – «Вот уже четверть часа, как слушаю тебя, Арский, и не могу понять. Ты говоришь, что Раз…. поэт, а ты стихотворец; да разве это не одно и то же?» – «Разумеется, нет. Поэтом можно быть и без рифм; а стихотворцы непременно уже должны выражаться в такту: сверх того, название стихотворца, по моему мнению, можно дать всякому, кто только прибирает рифмы, хотя б в них не было искры человеческого смысла; но быть поэтом может только тот, кто получил от природы этот изящный дар, не зависящий ни от навыка, ни от наук. Название поэта не дадут без разбора всякому, кто пишет стихи».
