При Серове КГБ начал превращаться в профессиональную спецслужбу, где главное — не кулаки, а мозги. Огромных успехов достигла внешняя разведка. Полностью было покончено с вооруженным сопротивлением на Западной Украине и в Прибалтике. По-новому заработала контрразведка. Нельзя не отметить, наконец, и огромную работу по реабилитации сталинских жертв, проведенную чекистами; кстати, именно Серов был в числе инициаторов массовых реабилитаций.
Между тем, современные историки рисуют портрет Серова преимущественно мрачными, черно-кровавыми красками. Его реальные заслуги и успехи почти не известны широкой аудитории, а в большинстве исследований он предстает узколобым палачом-сталинистом, способным лишь на жестокие расправы.
Как ни странно, гораздо выше историков оценивали Серова авторы детективов. В культовом романе бондианы «Из России с любовью» профессиональный британский разведчик Ян Флеминг вложил в уста своего героя следующий пассаж, явно отражающий настроения Запада середины 1950-х:
«Серов, Герой Советского Союза и талантливый ученик создателей ЧК, ОГПУ, НКВД и МВД, во всех отношениях был более крупной фигурой, чем Берия… Генерал армии Серов вместе с Булганиным и Хрущевым правит страной. Возможно, наступит тот день, когда Серов будет стоять выше всех на сверкающей вершине власти».
Какой только «клюквы» и откровенного вранья не понаписано про Серова. В культовой книге «Большой террор» профессора Роберта Конквеста сообщалось, например, что он лично руководил казнью маршала Тухачевского и других военачальников, хотя в момент описываемых событий Серов даже не мыслил о чекистской карьере.
«Среди всех главных героев террора он выделялся как самый пылкий приверженец „крупномасштабных сцен“», — утверждал, в свою очередь, перебежчик из ГРУ Владимир Резун (псевдоним — Виктор Суворов), перечисляя эти «крупномасштабные сцены»: расстрел польских офицеров в Катынском лесу, пытки главарей власовской РОА и лидеров венгерской революции 1956 года.
Всё здесь — ложь от первой до последней буквы. К катынскому расстрелу Серов никакого касательства не имел. С власовцами — да, боролся, организовывал операции по зачистке прифронтовой полосы, однако ни единого факта, что он лично пытал пленных, — не существует. Равно как и нет свидетельств, что Серов в Будапеште избивал вождей революции: всю работу с путчистами проводили уже венгерские органы безопасности, причем Серов пишет, что он-то как раз противился насилию над арестантами.
О причастности Серова к Катыни сообщает и «Википедия». Здесь же, в статье о Серове, указано, что его порученцем являлся агент ЦРУ в ГРУ подполковник Н. Попов. Это вообще полная глупость: если они и были знакомы, то исключительно заочно с санкции председателя КГБ Серова проходила операция по разоблачению Попова. К тому же моменту, как генерал перешел в ГРУ, Попов уже год был как разоблачен и арестован.
Не только жизнь, но и смерть Серова оказалась окружена чередой мифов и сплетен; даже в мир иной ему не дали уйти по-человечески. На Западе экс-председателя КГБ похоронили примерно на четверть века раньше срока. В хрестоматийном исследовании кэмбриджского профессора Кристофера Эндрю, написанном с помощью перебежчика Олега Гордиевского, прямо указывалось: когда Серова убрали из ГРУ, «…после тяжелого запоя он застрелился в одном из арбатских дворов»…[2]
Все эти слухи и домыслы, многие из которых по сей день принимаются за подлинные факты, родились по вполне понятной причине. Они — результат многолетнего забвения имени Серова: информационного вакуума, образовавшегося вокруг него.
Даже в последние годы, когда все тайны прошлого, кажется, благополучно уже раскрыты, этот вакуум не претерпел радикальных изменений. Единственным серьезным исследованием биографии Серова можно считать книгу Никиты Петрова, вышедшую в 2005 году, однако и она страдает явными передержками и идеологическими клише: автор — зам. председателя центра «Мемориал», не сумел сдержать в себе праведный антисталинский гнев. Вся жизнь и деятельность Серова изображена в ней исключительно в черных тонах
