Мадам де Ламбаль чувствовала себя превосходно и тотчас же написала письмо королеве, которое я и отправил со своим курьером, а сам я поехал в Саргемин, к своему прежнему легиону, с которым не мог не проститься, так как был искренно привязан к своим солдатам. Наше прощание было поистине трогательно, они расставались со мной очень неохотно.
Я отправился затем в Сар-Луи, где находился мой теперешний полк, и там, к своему удивлению узнал, что Сен-Жермен остался верен своей тактике со мной и взыскал с меня 40 000 экю за полк, который, по его словам, король отдал мне даром. Мой полк, который в продолжение тридцати лет находился под начальством крайне беспечных командиров, вовсе не заботившихся о нем, достиг в это время полной дезорганизации, и поэтому солдаты ждали меня со страхом, но в скором времени мы прекрасно поладили с ними, я никогда не встречал еще полка, где бы так стремились исполнять мои приказания, как этот полк, пользовавшийся такой дурной репутацией.
Я не могу обойти молчанием довольно комичный случай, бывший со мной в мою бытность в Сар-Луи. Дело в том, что в полумили от города находился монастырь канонисс, где воспитывались благородные девицы из самых лучших аристократических фамилий. Я часто посещал этот монастырь, и меня встречали там всегда очень радостно, сама начальница его, немка по происхождению, очень благоволила ко мне, но больше всего внимания мне оказывала одна из девиц, звали ее м-ль де Сюрен, она была очень красива, весела и так мила, что с каждым днем нравилась мне все больше, кроме того, она держала себя очень свободно и нередко под столом прижималась ко мне коленями или наступала нарочно на ногу. Я, конечно, не преминул бы воспользоваться этим явным ко мне расположением, если бы начальница не предупредила меня, что это девушка из очень хорошей семьи и в высшей степени наивна и непорочна. Я, конечно, не решался просвещать ее в желательном мне направлении и поэтому всячески сдерживался в ее присутствии и все свое свободное время посвящал одной замужней женщине. Звали ее мадам Дюпреэль, которая не отличалась особенной красотой, но была всегда весела и мила. Каково же было мое удивление, когда, уезжая из Сар-Луи, я вдруг узнаю, что эта самая м-ль Сюрен находилась в самых близких отношениях с пятью офицерами моего полка, доказательством чему служили ее более чем откровенные письма к ним, которые они мне показали.
Я получил в Сар-Луи через курьера письмо от мадам де Геменэ, которая передавала мне от имени королевы, что графиня де Полиньяк просила у нее места обер-шталмейстера для своего мужа, но что королева не может обещать ей исполнить ее просьбу, так как предлагала когда-то это место мне и поэтому не считает себя вправе располагать им теперь по своему усмотрению, не зная, приятно ли мне это будет. Я ответил, конечно, как и должен был ответить, что никогда не рассчитывал на это место и поэтому буду очень рад, если королева будет располагать им совершенно как ей заблагорассудится. Я постарался написать как можно естественней и непринужденней, чтобы королева не подумала, что я обиделся на это. Я вернулся в Париж в начале октября. На другой день я поехал в Шоази, где находился король. Королева встретила меня очень хорошо, была со мной очень ласкова и милостива и долго говорила со мной наедине, наконец, я вышел из комнаты и, уходя, я слышал, как герцог де Коаньи сказал ей: «Ваше величество не сдержали слова, вы слишком много говорили с ним и обращались с ним далеко не как со всеми». — Я, конечно, догадался, что речь шла обо мне. Несколько минут спустя, ко мне опять подошла королева, но я сказал ей, что боюсь, что ее снова будут бранить за это; она очень смутилась, но потом рассмеялась и стала шутить над этим вместе со мной.
Опасения близкой войны заставляли правительство обратить свое внимание на Индию. Велено было по этому поводу составить особую записку де Бюсси, который долго жил в Индии. Мне очень захотелось тоже поехать в Индию, я об этом сказал де Вога, который уже в продолжение десяти лет выказывал мне самую искреннюю дружбу, и де Бюсси выразил свое согласие взять меня с собой в Индию в качестве своего помощника. Я сказал об этом королеве, но она воспротивилась этому и заявила, что никогда не согласится на это, и отказалась наотрез говорить об этом с королем. У меня не было других связей в данном случае, так как я никогда не видал де Морепа, которого королева не любила и к которому она никогда не позволяла мне ходить.
