Записки адвоката. Организация советского суда в 20-30 годы - страница 35

Что же может быть объектом прав? Какие предметы не изъяты из гражданского правооборота? Все остальные, не перечисленные в перечне.

Может ли частное лицо иметь лошадь? Если этот «субъект прав» крестьянин, то Боже упаси! Это грубейшее нарушение сталинского образцового колхозного устава. Еще бы! За один сезон крестьянин заработает на ней больше, чем за десять лет в колхозе. Не может он также иметь и двух коров, согласно уставу. На основании этого незадолго до войны многие колхозники были раскулачены, и вторые и третьи коровы у них были сведены со двора. В то время как корова стоила на базаре 5–6 тысяч рублей, она пошла под нож в Главмясо из расчета 15 копеек за килограмм, что едва составляло 50 рублей. Ныне Маленков обещает увеличить заготовительные цены на мясо в пять раз в целях стимулирования колхозников к разведению скота. Но и эта увеличенная в пять раз цена за мясо является грабежом. Стимулом к разведению скота будет лишь установление такого режима, при котором будет признаваться, уважаться и защищаться частная собственность.

Может ли извозчик иметь лошадь? Если он не сдаст ее в артель «Гужтранс», т. е. не «обобществит», то он получит такой налог, что не хватит ни лошади, ни повозки, ни его хаты, чтобы расплатиться, и сам он будет на основании ст. 61 УК РСФСР работать в отдаленных местностях СССР. Возможно, что он и там будет возчиком, но уже на сапных лошадях, так как ныне этих больных лошадей в СССР не пристреливают, а отправляют в места ссылки ввиду недостатка там транспортных средств.

Таким образом, лошадь также не может быть предметом частной собственности, хотя она и не упомянута в списке предметов, изъятых из гражданского правооборота. Штаны, рубашка, сподники, примус, будильник – эти вещи, конечно, не изъяты из правооборота, хотя карманные часы или часы-браслет «изъяты» в другом смысле, еще на базе, до поступления в торговую сеть, и «распределены» между «присными» по цене в 400 руб. Те их носят по несколько раз на базар, пока не продадут за полторы тысячи.

Однако могут возразить, что советский гражданин может иметь на правах частной собственности дом. Да, этой солидной вещью он может владеть. Сам Сталин, делая доклад о конституции, говорил об этом. Но как же построить дом, когда гвозди, железо, цемент, доски, кирпич, известь – «планируемые товары» и отпускаются лишь по нарядам, а песок и глину не на чем привезти?

Между тем, все партийцы после доклада Сталина бросились строить дома. В Гражданском кодексе нет никакого специального упоминания о праве на домовладение, а в конституции есть особое об этом указание. Это была уступка «мелкобуржуазной стихии», однако этой уступкой могли воспользоваться только партийцы, так как все строительные материалы забронированы. Но и для них не все было просто. Директор мебельной фабрики имел большой запас досок, но у него не было цемента. Гвозди и цемент имеются у директоров соответствующих заводов; кровельное железо есть у директора консервной фабрики. Все эти товары «планируемые», т. е. отпускаются по весьма низким ценам для нужд социалистического производства. Автотранспорт, хотя и «хромой», имеется на каждом заводе, как и строительные рабочие по низким расценкам. Тогда начинается оживленный товарообмен между всеми заинтересованными лицами. Выписываются фактуры, накладные и наряды на работы. Иногда деньги платятся, иногда дело идет в счет «расчетов» между предприятиями. Материалы списываются на нужды производства или на строительство для рабочих. Обороты у всех учреждений огромные, бухгалтерия в большинстве случаев запущена и отстает на несколько месяцев. Если все же начинает пахнуть паленым – можно внести деньги, и счет автоматически закроется.

Немалую роль играют здесь и завхозы. Обычно там, где имеются материальные ценности, завхозы – партийцы, как лица, заслуживающие большего доверия. У них всегда есть какая-нибудь «экономия», сделанная на обмане и обвесе. Он рад, конечно, услужить директору, а тот ему за это «помогает».

Партийное строительство идет полным ходом, дома растут, как грибы. В это же время полным ходом идет погром хуторов в деревне. Он начался давно. Это сселение деревни в одно место, в кучу, для лучшего «культурного обслуживания», а на самом деле – для облегчения надзора, так как на хуторах люди еще чем-то дышат.