2. Содержание в дисциплинарном батальоне или отбывание наказания в штрафном батальоне. Это наказание существует лишь во время войны. Фактически оно равносильно смертной казни. Опыт минувшей войны показал, что люди штрафных батальонов используются для взрывания минных полей, как прогоняемое через них стадо, или для штурма заведомо неприступных позиций противника, не получая к тому же никакой поддержки, а подчас даже и оружия.
Ряд обычных преступлений переводится в разряд квалифицированных деяний: кража государственного, колхозного и общественного имущества карается смертью по декрету от 7 августа 1932 года.
Мелкие кражи на производстве (кража десятка гвоздей рабочим для починки каблуков или кража «обмылка» с умывальника при окончании работ девушкой-работницей на макаронной фабрике) – просто не содержат состава преступления. Между тем, по декрету от 10 августа 1940 года за них как обязательное наказание вводится один год тюрьмы. Эти дела рассматриваются немедленно после обнаружения «преступления» дежурными камерами народных судов, куда обвиняемые доставляются под стражей. Обнаруживаются эти «преступления» путем обыска в проходных воротах всех выходящих с завода рабочих дежурными вахтерами.
Я привел эти два примера, так как был очевидцем разбора этих дел в народном суде города Майкопа. Обвиняемый в краже гвоздей был старик 70 лет, одетый в какие-то опорки на босу ногу и в рваный пиджак на голое тело. На судейском столе лежали «вещественные доказательства» – обмылок и десяток небольших тонких гвоздей, которыми сколачивают макаронные ящики (часть гвоздей была погнута). Не успел судья закончить эти дела, как привели еще двух «преступников» – подростков лет по 16 или 17. Они обвинялись в том, что, работая на варенье-варочном заводе, зашли в цех, где стояло готовое уже варенье, черпнули горстью из бочки малинового варенья и стали его есть. Домой они больше не вернулись, а прямо из суда были отправлены на вокзал и поехали с первым же поездом в тюрьму в Армавире, в чем были: полуголый старик, девушка в ситцевой кофточке с синим платочком на голове и двое мальчишек в штанах и рубашках без поясов.
Подача кассационной жалобы по таким делам бессмысленна. Из этих дел видно, до какой нищеты дошло советское государство и до какого нравственного падения дошел советский суд.
Самовольный уход с работы или переход на другую работу, а также опоздание на работу прежде не карались вовсе, однако по декрету, вышедшему 26 июня 1940 года, самовольное оставление работы или переход на другую работу карается тюремным заключением на срок от двух до четырех лет, а опоздание – принудительными работами до 6 месяцев. В военное время оставление работы карается концлагерями от 5 до 8 лет.
Эта дата – 26 июня 1940 года – хорошо сохранилась в моей памяти, так как немцы прилетали бомбить наш город ежедневно в 7 часов утра. Однажды они прилетели в 8 часов и вместе с бомбами бросали листовки: «Просим не судить нас по Указу Верховного Совета от 26 июня 1940 г. за опоздание на работу, так как мы были заняты на другом участке фронта».
Знаменателен также и 1947 год, когда вышло два указа Президиума Верховного Совета, оба помеченные одним и тем же числом, 4 июня 1947 г.: «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан»[2]. По первому декрету предусматривалась мера социальной защиты – концлагеря – сроком от 5 до 25 лет, по второму – от 5 до 20 лет. Наказания эти должны были назначаться судами независимо от характера и тяжести совершенного преступления. Между тем, по смыслу статьи 162 Уголовного кодекса о краже, действующей до издания этих указов, за хищение государственного или общественного имущества полагалось максимум 10 лет лишения свободы, а кража у частных лиц могла наказываться принудительными работами без содержания под стражей сроком не выше трех месяцев, если кража была совершена впервые и из-за тяжелых жизненных обстоятельств.
Хотя статья 162 Уголовного кодекса со всеми ее пунктами не отменена и хотя не отменен декрет о мелких кражах на производстве – наоборот, он вошел в ст. 162 как пункт «е»
