- Как говорится - ещё один день закончился, - пожаловался мальчик из Цеха Кузнецов, как только Фелессан вернулся в спальни за охотничьими принадлежностями и ножом. - Мне придётся разбивать огненный камень до самого обеда. Я мог бы этим заняться и дома.
- А я должен охотиться на туннельных змей в кладовых под кухнями, - сказал Фелессан. Охота была его коньком, и он гордился этим. - Хочешь пойти со мной?
- Нет, спасибо, - ответил мальчик, поглаживая себя по животу. Его звали Варон. Он был коренастым парнем с чёрными волосами и тёмными веснушками на щеках. - Я могу застрять там, где такой проныра, как ты, пролезет без труда.
- Я пойду, - с улыбкой сказал рыжеволосый мальчишка. Его звали Катрул, он прибыл из небольшого холда в Битре. Сложен он был почти как Фелессан: длинноногий и худощавый, что, скорее, говорило о плохом питании, чем о природной склонности к худобе. Он достал из своих вещей обоюдоострый охотничий нож, на который Фелессан посмотрел с завистью. Это было как раз то, что нужно, чтобы отрубить голову туннельной змее с одного удара.
- Я лучше займусь этим, чем буду скрести котлы. Мясо чешуйчатых змей очень вкусное.
- У этих гладкая кожа, - извиняющимся тоном сказал Фелессан. - Могу я посмотреть твой нож?
- Если я могу одолжить один из твоих силков, - ответил Катрул, передавая блестящий клинок. - Пошли.
Катрул мастерски обращался как с ножом, так и с силком, и Фелессану было приятно, что его новому другу охота доставляла такое же удовольствие. Весь фокус в охоте на туннельных змей заключался в том, чтобы избежать острых когтей и зубов и ударить в незащищённую спину или шею. Мальчишки молча следили, как одна из тварей подбиралась ближе и ближе к месту, где Катрул расставил силок. Змея, невидимая в темноте, осторожно ползла по крупинкам светящегося вещества, рассыпанным вдоль коридора. Мальчики могли следить за её передвижением по тому, как быстро крупинки исчезали и появлялись снова. Очередная длина в рост человека, потом ещё одна.
- Тяни, Катрул! - неожиданно крикнул Фелессан. С воплем, рыжеволосый мальчик вскочил с коленей и упал на спину, затягивая верёвку покрепче.
В свою очередь, Фелессан прыгнул ей на середину спины, где находились опорные конечности, и рванул хвост и заднюю часть змеи назад и вниз. Последовал хрустящий звук, и шея сломалась. Змея дергалась несколько секунд, а затем упала замертво.
- Ура-а-а! - Фелессан схватил тушу за хвост и потряс её.
- Потише! - попросил Катрул. - Ты испугаешь остальных.
- А мне всё равно! - закричал Фелессан, наслаждаясь тем, как разносилось эхо во все уголки Вейра. Вдали оно разбивалось на два звука: высокое эхо, почти на грани слышимости, и вибрирующий звук, отскакивающий от массивных каменных стен вокруг них.
- Ой! - сказал Катрул, прижимая к ушам ладони и пригибаясь к темному полу. - Это громко!
- Яу! - снова закричал Фелессан. Эхо разлетелось, но дрожащий звук заполнил пещеру и продолжался, даже когда более высокий утих.
- Как это у тебя получилось? - спросил Катрул, с удивлением прислушиваясь. Он дрожащей рукой сгрёб светлячков и нащупал корзину.
- Это не я, – широко раскрыв глаза, Фелессан огляделся по сторонам. – Гул, похоже, доносится сверху. Это Рождение! Драконы начинают вылупляться!
- Сейчас? Но этого не может быть! Мы же не готовы!
Фелессан уже бежал по тёмному туннелю к кухням, на ходу сматывая силки.
- Нам лучше подготовиться. Это происходит!
Они пронеслись через обитаемые пещеры к внутренним. Здесь шум был громче, и люди метались туда и сюда, спеша приготовить всё необходимое для гостей, которые прибудут, чтобы наблюдать Рождение. Фелессан огляделся, высматривая Манору, но сообразил, что его приёмная мать была на кухне и следила за приготовлениями к празднику Рождения.
- Пошли, – сказал Фелессан, толкая Катрула к купальне. – Нельзя встретить Рождение грязными.
- Мы опоздаем! – крикнул Катрул, стягивая с себя одежду и забираясь в тёплую, неспокойную воду. Они одновременно добрались до горшка с душистым песком, и он скользнул мимо их пальцев в бассейн. Вдвоём нырнув за ним, они, брызгаясь, поднялись на поверхность. В спешке мальчики так взбаламутили бассейн, что воды в нём оставалось столько же, сколько было снаружи.
