[55], что возле границы с Лаосом. С этого дня Ниа больше не погонял лошадей и не крутил машину, взбивавшую мороженое. Он поступил в Духовную школу миссионеров. Там он узнал, что хозяин его священник.
Тхао Ниа случалось сопровождать святого отца, носившего американский военный мундир, за реку в гости к владетельному феодалу Бун У в Шамбатсак[56]. Они курили там опий иногда чуть не по целому месяцу.
Тхао Ниа разгадал тайну, связавшую священника и Бун У: оба они торговали опием. Купец Цин был перед ним сущий младенец! Опий, полученный от Бун У, святой отец прятал в чемоданы и отправлял куда-то на самолете.
Не раз Тхао Ниа вместе со священником поднимался в горы, в Сиенгкхоанг. Там они встречались с полковником Ванг Пао, который тоже был из мео, полковник находился на службе у Соединенных Штатов, а в Сиенгкхоанг приезжал, чтобы сбыть святому отцу опий.
Здесь-то, в Сиенгкхоанге, в доме у полковника Ванг Пао, и встретился Ниа с бывшим уездным начальником Муа Шонг Ко.
Но обо всем этом Ниа предпочел умолчать!
* * *
— Американцы, — продолжал Тхао Ниа, — сделали нашего уездного начальника там, в Лаосе, чуть ли не королем. Он каждый день ест мясо, и во всех комнатах у него горит электричество, живет он в роскошном доме, где комнаты поставлены одна на другую, и ездит в автомобиле.
Люди снова зашумели, с улицы тоже донеслись крики:
— Было время, и здесь, у нас, феодалы вместе с тэй жрали мясо да обкуривались опием!..
— И мучили народ!..
— Ты, видать, все позабыл, подлец!..
— Смердящий козел и тут набивал брюхо! А мы пухли с голоду!..
— Уездный начальник, — продолжал Тхао Ниа, — сулил, если буду служить ему верой и правдой, у меня только и будет дела, что есть да пить вволю. Он велел мне вернуться в Финша и подбивать людей перейти в Лаос, там, мол, все заживут в довольстве и счастье.
Какая-то старуха спросила с ехидцей:
— А вы-то сами как жили с матерью под прежним начальством? Тоже небось в довольстве и счастье?..
— Я уж попробовал;, уходил однажды в Лаос с подонком Шонг Ко! — крикнул председатель Тоа. — Да только бросил его и вернулся назад. Меня он теперь туда не заманит! А тебя, видать, провести вокруг пальца — плевое дело!
Тхао Ниа покосился на председателя, хотел было возразить. Но только и смог пробормотать:
— Я… мне…
Тут председатель Тоа крикнул еще громче:
— А ну, рассказывай дальше о своих преступлениях!
— Американский летчик, — продолжал Тхао Ниа, — привез меня сюда на самолете.
* * *
Но дело обстояло далеко не так просто. Тхао Ниа намеренно умолчал о многом…
Вечером они прибыли на американский аэродром поблизости от Вьентьяна. Взлетная полоса только недавно была вымощена бетоном. Восемь секретных агентов ожидали вылета на особое задание. Все они переоделись на складе в маскировочные комбинезоны парашютистов. Некоторые под комбинезон надели платье мео. Кое-кто даже нацепил на шею толстые серебряные обручи[57].
Священник из У дона, последний хозяин Ниа, тоже был здесь. Он окликнул каждого из восьмерых по имени, потом спросил:
— Нет ли у вас какой-нибудь просьбы, дети мои?
Никто не промолвил ни слова.
Святой отец обнял их на прощание. Но сердечный жест этот получился наигранным и холодным; казалось, прижимая их к груди, священник обыскивал каждого.
Они молча вышли на поле, где уже ждал их серый самолет «Дакота»[58] без опознавательных знаков. Он стоял в стороне от взлетной дорожки, которой пользовались рейсовые самолеты, и казалось, будто его нарочно откатили к ангарам, на ремонт.
До трапа их проводили три человека: священник, бывший уездный начальник Муа Шонг Ко и еще один американец.
Странный самолет пересек Верхний Лаос[59]и углубился в воздушное пространство Вьетнама. Стояла светлая лунная ночь.
Тхао Ниа вспомнил, как напоследок, когда они уже поднимались в самолет, Муа Шонг Ко напомнил:
— Наверно, подонку Тоа сейчас таль несладко! Скажи ему, я ничего не забыл!
* * *
И надо же, чтобы именно Тоа — председатель Тоа — встретил его одним из первых. Он с суровым видом сидел сейчас прямо напротив него. Не мудрено, что Ниа был растерян.
Кто-то из ополченцев сказал:
— Раз ты прилетел сюда на американском самолете, ты такой же враг, как и янки!
