Папа-Мышь и Мышиха-Мама прямо рехнулись от счастья. Соседи и знакомые валили к ним толпой. Всем не терпелось поздравить стариков, и Дом их с утра до вечера был битком набит гостями. Конечно, приходили настоящие друзья, от души разделявшие радость хозяев, но немало нашлось и двоедушных мышей — эти корысти ради подольщались и льнули к старому Няту и его почтенной супруге. Они славословили без меры, величая Папу-Мышь и Мышиху-Маму не иначе как «досточтимой четою, родившей и выпестовавшей славного Нята-Лауреата». Папа Нят, насторожив уши, выслушивал эти медоточивые речи, и в душе его разливалось приятное тепло, а усы сами собой начинали топорщиться. (Не будем судить его слишком строго, много ли и средь нас таких, у кого бы не таяло сердце от льстивых похвал?!)
Подхалимы прямо из кожи вон лезли:
— О досточтимая чета… ТРА-ТА-ТА-ТА (все — согласно вышеприведенному)… благодаря вашему сыночку Поле наше теперь Прогремит На Весь Мир.
— Какое там — Поле! Берите выше — ваш сын прославил всю Державу! Я думал с утра до вечера, даже взмок, но так и не вспомнил ну ни одного мышонка, который сдал бы экзамены столь же блестяще, как ваш замечательный Нят!
— Это настоящая Слава! Можете мне поверить: На-сто-я-а-ща-я!
— О досточтимая чета… ТРА-ТА-ТА-ТА… надо бы устроить Пир На Весь Мир, чтоб повкуснее отметить заслуги нашего дорогого Лауреата.
— А я говорю, одного Пира На Весь Мир мало. Триумфальное Шествие — вот что нужно! При таких его заслугах без Триумфального Шествия не обойтись.
— Это уж точно! Мы должны всенародно чествовать нашего любимого Пята-Лауреата!
— Да-a, слава вашей уважаемой семьи теперь превосходит…
Папа Нят блаженно щурил глаза, выпячивал грудь и горделиво подкручивал усы.
— Верно… Триумфальное Шествие в честь нашего сыночка будет в самый раз. Ну как, дорогая, устроим шествие?
И Мама Нят, робея от счастья, тихонько отвечала ему:
— Надо бы, дорогой, надо бы…
— Надо! Надо, о досточтимая чета… — вторили ей мыши.
— Непременно, совершенно необходимо! Сперва Триумфальное Шествие, а потом уж, само собою, Пир На Весь Мир!
Конечно, ликовали они вовсе не потому, что у стариков Нят сын вышел в Лауреаты, — просто блюдолизы и обжоры радовались случаю набить себе брюхо на дармовщинку и в процессии показаться — знай, мол, наших.
Сказано — сделано. Папа-Мышь и Мышиха-Мама назначили день и час Торжества. И тотчас отправили письмецо Молодому Няту, чтобы он не торопился домой. Пускай себе погуляет да позабавится, покуда за ним не придут земляки и родственники с Паланкином, Знаменами и всем прочим и не доставят его на Родное Поле.
Получив такое известие, Мышонок Нят сперва даже пригорюнился. Уж очень хотелось ему побыстрее вернуться домой и рассказать родителям, как усердно он учился и как блестяще сдавал экзамены. Тем более Нят уже получил от казны пособие на дорогу и собирался, не мешкая, отправиться в путь. Пешие переходы для него были делом привычным. И зачем только выдумали эту пышную встречу?..
Но такая наивная мысль ненадолго задержалась у него в голове — пока он еще по старинке считал себя обыкновенным школяром. Очень скоро Нят начал тешить себя воспоминаниями о том, как он всех превзошел на экзаменах, испытывая при этом великую радость и удовольствие. Мало-помалу он пришел к убеждению, что его прямая обязанность и даже долг — проехать перед народом в Паланкине: нельзя же лишать простых смертных возможности насладиться видом Мудреца и Лауреата. Справедливости ради заметим, что по натуре он вовсе не был таким тщеславным. Но разве не встречали мы даже среди Самых Великих Мышей любителей показного блеска? И многие ли, я вас спрашиваю, сумели удержаться от того, чтобы не проглотить сладчайшую приманку лести и почестей?
Теперь уж Молодой Нят даже сны видел только Триумфальные!
…Вот плывет ярко-красный Паланкин, почтительно несомый двумя рядами носильщиков. Он восседает на мягких подушках, одна рука его покоится на колене, другая оперлась на поручень. Время от времени он горделиво поглядывает по сторонам. А народу вдоль дороги — видимо-невидимо. Мыши всех пород, всех родов и званий сбежались с окрестных Полей полюбоваться на него и выразить ему свое уважение и восхищение. Все поднимаются на цыпочки и до хруста вытягивают шеи — чтобы взглянуть на юного, но уже прославленного Лауреата. Какое торжество! Какое величие! Какой блеск!..
