Однажды ночью она вышла на корму и долго сидела там, глядя в темноту. Вокруг царило безмолвие. Звезды, мерцая, падали с неба, как слезы.
Лодка приближалась к пристани. Ха думала о том, что и ее путь подошел к концу, ведь ей больше незачем жить.
Она зажмурилась и соскользнула за борт.
И тотчас река от берега до берега огласилась криком: «Воры! Держи! Воры!..»
Оказалось Ха угодила прямо в привязанный к корме плетеный челнок, в котором устраивался на ночь один из лодочников — караулить добро от воров.
Итак, смерть снова обошла ее стороной.
Однако купец Эн встревожился не на шутку. Кто знает, о чем думал он раньше, но, выйдя на пристань, он сказал главному из своих мастеров — заготовщиков коры:
— Нынче под Новый год я вывез артель вниз, на равнину. Товар разошелся весь, без остатка. Я наградил тебя и даже оставил полюбоваться праздником цветов. Вот и выходит, что в новом году звезды подарят тебе разом счастливый переезд, мужскую красоту и силу, деньги и достаток. А я жалую тебе девицу, первую красавицу в земле Быои.
Мастер не стал раздумывать над тайными побуждениями купца, он был рад даром заполучить еще одну жену.
А Ха думала: «Нет, видно, смерть мне заказана судьбой. А коли небо велит жить, может, мне еще повезет и я буду счастлива…» И снова воскресла надежда: а ну как Тьы придет сюда за нею с ружьем и спасет ее. Теперь она знала, что ей делать.
Она стала третьей женой главного мастера. Старательно выполняла она выпавшую на ее долю нелегкую работу, а в сердце ее воцарились спокойствие и уверенность.
Отныне она вела счет дням по цветению и росту дерева зио.
В третьем месяце прорастают его семена. Весною ростки выдергивают из земли, отсекают верхушки и корешки и высаживают на делянки. А там к первому месяцу нового года пущенные саженцами побеги одеваются листвой. Время летит быстро. Еще через два месяца молодые деревца подрастают, и с них можно сдирать кору.
И вот на холмы высыпают сотни людей. Идущие впереди срубают деревца под самый корень; те, что идут следом, подбирают их, обрубают ветки, а стволы складывают в кучу; и, наконец, третьи остро заточенными ножами надрезают кору и обдирают ее, точно с человека снимают подпоротое платье. Содранный луб слоится, словно тонкие одежки.
А в девятом месяце по всему лесу забелеют гроздья цветов зио, похожие на ажурные праздничные фонарики, и над холмами поплывет пряный цветочный дух.
В первый раз, учась обдирать кору, Ха заболела и едва не умерла. Смолистый сок зио разъел кожу на лице и на руках; руки распухли и посинели. От резкого запаха коры у нее перехватывало дыхание, лицо отекло и стало круглым, как гонг.
Но покуда шел сбор коры, Ха поправилась, освоилась с новым делом да и к жизни здешней притерпелась. Больше она уже не помышляла о смерти. У нее была теперь своя тайна. По ночам ей по-прежнему снилось, будто Тьы явился за нею с ружьем и увозит ее домой.
Кора, снятая в двенадцатом и первом месяцах, пропитана влагой дождей и туманов, нередко упорные капли насквозь точат луб. Сколько времени и сил уходит на то, чтобы просушить кору, иначе ее ведь в вязанки не сложишь.
Едва управятся люди на одних делянках, подходит время идти на другие — брать кору пятого месяца. А пока ее обдерут, просушат и сложат, наступает пора осеннего сбора.
Круглый год сборщики коры ходят черные от смолы.
Ха превозмогла все тяготы, потому что человек сильнее и крепче железа и камня, и работала она теперь не хуже самых умелых мастеров.
А время летело, и вновь над землей плыл пряный дух цветов зио. Случалось, иные, одурманенные цветочным запахом, даже бредили. Эти цветы словно привораживали людей к здешней земле, отнимавшей у них последние силы.
Ха подумала: «Вот и опять распустились цветы…»
И все-таки вера ее оказалась сильнее чар, таившихся в цветах. Однажды она решилась…
Ночью она тайком пробралась на один из плотов, груженных корою.
На переднем и замыкающем плотах каравана перекликались деревянные барабаны, точно ухали совы, неведомо как очутившиеся на реке. Посреди широких плотов, связанных из стволов ныа, высились груды коры. На переднем плоту краснел огонек фонаря, а следом за ним, извиваясь точно огромный змей, плыл по реке караван, то обведенный белой чертою пены, то вновь исчезавший во мраке.
