Отведя лошадей от склада, погонщики тут же воротились и вповалку улеглись на вьюках. Лишь у немногих достало сил собрать хворосту, разжечь костры и, отогревшись, поставить на огонь котелки. Впрочем, едва затрещали и задымились костры, к теплу потянулись и остальные. Лаотяне, тхай и сафанг сбились кучками у огня, ожидая, покуда поспеет варево. Ни брани, ни драк, как бывает обычно, если затевается игра на деньги.
Как только был прибран купеческий груз и все затихло, старый лошадник Део заткнул кнут за пояс и велел слуге достать из тюка пучок благовонных палочек. Надо было помолиться духам, чтобы лошади… чтобы весь его караван, одолевший такой нелегкий путь, остался невредим и впредь.
Но сперва он направился к коновязи взглянуть на вожаков. Им должны были уже задать по торбе с травой. Безмолвие непроглядной ночи встревожило его. Старый Део уже почти дошел До места, где были привязаны вожаки, а ухо его все не улавливало привычного шума: фырканья, шелеста грив, шороха помахивающих хвостов…
Део протянул руку во тьму… и, лишь споткнувшись о торбу с травой, понял, что лошадей на месте нет. Стряслась беда! Вожаки, умницы, кормильцы старого Део!.. Никогда еще не было, чтобы в час молитвы хозяина они уходили куда-то, оставив нетронутой сочную траву.
Охваченный страхом и тревогой, он все-таки сперва зажег разом все принесенные палочки, укрепил их на верхушке деревянного столба и только тогда бросился на поиски лошадей.
У ворот, где вспыхивал мерцающий свет факелов, послышались крики. Пробежали люди с пылающими сосновыми ветками. В пляшущих отсветах стало видно, как солдаты торопливо тащат камни, наваливая их вдоль выгона, где паслись копи. И вот донеслось дикое ржание и дробный стук копыт, словно табун лошадей мчался куда-то галопом.
— Скорей!..
— Если они вырвутся, всем конец!
— Да что стряслось?
— Кони взбесились!
Део, внезапно обмякнув от слабости, вглядывался в темноту. И он увидел: тени двух коней возникли в багровом тумане. Они метались из стороны в сторону, затем вздыбились, словно «кони-духи», и Део узнал своих вожаков — головного и второго.
Кони плясали, встав на дыбы, перебирая передними ногами. Испуская дикое протяжное ржание, они лягали копытами ветер. Вот они опустились, но сейчас же вздыбились снова. Они бились головами друг о друга, потом разбежались и вдруг с силой грохнули лбами в скалу; казалось, камень сшибается с камнем.
Один из вожаков снова взвился на дыбы, заржал, шарахнулся в сторону и, ударившись головой о скалу на краю выгона, ринулся прямо на людей. Солдаты, тащившие камни, бросились врассыпную.
Один только старый Део, оглушенный несчастьем, остался на месте. Он был опытный лошадник и понимал: коней испортили… Давно ли он сам, чтобы заполучить подряд у Цина, своими руками состряпал зелье, загубившее вожаков хозяина Тонга? И вот какой-то злодеи напихал сверчков или тараканов в уши его лошадям…
Через уши насекомые заползли в череп, и кони взбесились от ужасной боли, раздиравшей им мозг. Их уже не спасти.
Всякий год в каком-нибудь из караванов, идущих в Финша, гибли лучшие кони. Враждующие лошадники старались навредить друг другу и сами постоянно держали ухо востро, так что дело было вроде привычное. И все же Део никак не ожидал, что кто-нибудь осмелится тронуть его вожаков.
Силы совсем оставили его. Можно было только стоять и беспомощно ждать, пока эти бесценные кони расшибут себе черепа и замертво рухнут на землю. Головы их бились о камень с глухим стуком, словно деревянные песты. Да, вожакам конец.
Старый Део стряхнул с себя оцепенение. Сумятица у ворот продолжалась, но он повернулся и зашагал назад. На ходу он сорвал с себя пальто и швырнул на вьючника, скорчившегося у дверей склада. Он не чувствовал холода. Еле сдерживая ярость, он шагнул к погонщикам, сгрудившимся у костра вокруг котелка с чаем. Который из них?
— Эй, вы! — гаркнул он. — Кто тут из семьи Ма?
Бледные пятна лиц качнулись во мраке, растопленном пламенем костра, темные провалы глаз уставились на него.
— Кто тут родня ублюдку Тонгу? — заревел Део, срывая голос.
Люди у костра молча глядели на него. Кто-то снова склонился к огню.
