Не связано ли это с работой дяди Саши? Борис не знал точно, где тот служит, об этом дядя никогда не говорил ничего определенного. В какой-то очень и очень секретной организации... Но ведь такие организации обычно применяют методы, мало похожие на звонок племяннику через бывшую супругу. Или... Чего в жизни не происходит, может быть, это просто интрижка. Слабо стыкуется – дядя Саша и сомнительные приключения с женщинами, – но мало ли что. Надо ехать. Если просит дядя Саша, это не шутки.
Борис позвонил в Студию-3 СПКТ, резиденцию группы передачи «Обыкновенные истории». Как он и предполагал, на месте никого не было – там они редко сидят, а ему звонят, если он нужен, с других телефонов. Тогда он позвонил в монтажную студию, Толе Маркову.
– Привет, это Кедров. Слушай, если меня будет разыскивать Ника или кто-нибудь из наших, на сегодня я заболел. Иду в больницу.
– Что такое? Похмельный синдром?
– Вроде того. Извини, старина, некогда.
Спустившись во двор, Борис уселся в свою ободранную, едва живую «шестерку»... И вот теперь он стоял здесь, в прихожей квартиры дяди Саши на улице Победы.
Что-то ему мешало сделать следующий шаг. Явственное ощущение опасности, появившееся сразу же, как только он захлопнул за собой дверь. Опасность присутствовала не здесь, не в квартире, а где-то... Где-то в неопределенном будущем, дорога к которому начала лентой раскатываться отсюда с момента прибытия.
Кедров потряс головой, как облитая водой собака. Чепуха, мистика... Он никогда не был склонен доверять предчувствиям. Они возникали у него регулярно, подобно поездам по расписанию, и ни одно еще не сбылось – ни хорошее, ни плохое.
Он решительно зашагал по ковру гостиной в кабинет. Вот компьютер с плоским серым экраном слепого монитора, а вот и красная шкатулка с дискетами. Кедров открыл ее, перебрал пластмассовые квадратики. Ага, вот она. «Эпсон драйвер диск».
Когда он взял дискету в руки, тревожное ощущение вернулось к нему, точно он прикоснулся к источнику скрытого электрического заряда. На сей раз это была не опасность, а нечто иное... Борис вдруг почувствовал чей-то взгляд, но не взгляд человека, даже через линзы бинокля или телекамеры. Стены дома будто стали стеклянными, и сквозь них на Бориса неотрывно смотрело что-то огромное, неназываемое, холодное, не принадлежащее человеческому миру.
– Чушь собачья, – вслух сказал Борис, пугая громким голосом собственный страх.
Он засунул дискету в карман и вышел из квартиры.
Борис вернулся домой и сразу позвонил Маркову. Как выяснилось, по работе его никто не разыскивал – значит, ничего срочного. Тогда Борис присел к столу, где стоял компьютер, выложил перед собой дискету и уставился на нее.
Дядя Саша просил ее уничтожить... Странно. Если он не хотел, чтобы дискета оставалась в его квартире, логичнее было бы попросить Бориса забрать ее и сохранить до тех пор, пока дядя Саша за ней не зайдет. Но уничтожить? Гм... Если там нет ничего важного, тогда к чему весь сыр-бор, если она важна – зачем уничтожать? Непонятно. Может, Маринка что-то напутала?
Мироздание не развалится, если Борис просмотрит содержимое дискеты. Тогда он, возможно, хоть что-то поймет, и дядя Саша скажет ему спасибо, если дискета будет сохранена.
Это была отговорка для успокоения совести – на самом деле Бориса грызло любопытство. Марина ничего не могла напутать, она точно передала просьбу... Но что же там, на этой таинственной дискете?
Борис включил компьютер и вложил дискету в дисковод. Там значился один-единственный небольшой текстовый файл, помеченный литерой Z. При попытке открыть его компьютер потребовал ввести пароль.
Приехали, расстроенно вздохнул Борис. Впрочем, стоп, все ли потеряно?
Он вспомнил, как полгода назад в составе группы программы «Обыкновенные истории» снимал передачу о разоблаченном военном преступнике. История не такая уж обыкновенная, но Ника – автор и редактор программы – придумала это название от противного, с долей лукавства. Настоящих обыкновенных историй она не любила вообще и всегда выискивала что-то задиристое. Обыкновенные истории, объясняла она, это часть жизни, то, что в ней происходит, и если произошло – значит, уже как бы обыкновенно, пусть и представляется необычным, а порой и сенсационным.
