хотелось кричать. Мозг твердил мне, что я должна оставить Брендона, что
для него так будет лучше, что так он будет в безопасности. Мысль, что его
не будет рядом со мной, разбивала мне сердце, но это бы значило, что я не
сделала ничего для того, чтобы защитить его. Сердце наоборот говорило -
«останься и борись за него!».
Я вспомнила, что как только мы поженились, я многого еще о нем не
знала, знала только, что он всегда и во всем может найти неприятностей на
свою голову. Но вскоре после свадьбы, он открылся мне с другой стороны,
он был очень заботливым. И если уж что-то вбил себе в голову, то должен
был непременно это сделать, какой бы сумасшедшей ни была мысль. И это
то, что я больше всего любила в нем, то, как он всегда оказывался рядом,
когда я больше всего в этом нуждалась.
Из всего происходящего я поняла лишь, что этот брак был опасен для
него. Взять хотя бы моего отца, который хотел меня убить. Кто знает,
может быть есть и другие люди, которые хотят причинить нам вред, но
узнавать этого я не хотела. Нет, нужно обменять его жизнь на мою во что
бы то ни стало. Это моя битва, и я должна выиграть ее в одиночку, не могу
позволить опять причинить Брендону вред. Я и так слишком долго была
эгоистичной, и из-за этого мы оказались в опасности.
Мне было интересно, что скажет Брендон, когда проснется. Поймет ли
он, что его брак потерпел крах? Захочет ли он развестись после окончания
средней школы? Я понимала, чтобы он не захотел, я дам ему это, даже если
мое сердце будет разбито.
Из-за всех этих мыслей я почувствовала себя невероятно подавленной,
давно себя так не чувствовала. Веки сами собой начали закрываться, и
огромная волна усталости накатила на меня.
105
— Я люблю тебя, Брендон. Чтобы ни случилось, — произнесла я. Я
начала проваливаться в сон, и мне показалось, я почувствовала, как рука
провела по моим волосам, а слабый голос произнес.
— Я тоже люблю тебя, Ками.
Затем я заснула, мечтая о том, как мы с Брендоном заживем счастливо,
и никто нас не тронет.
106
Эпилог
Прошло несколько дней, я ни на минуту не оставляла Брендона одного,
даже когда его осматривали врачи. Когда Брендон пытался сесть, доктор
просил его лежать спокойно. Но он никого не слушал. Только когда я
приходила и повторяла то, что говорил врач, тогда Брендон соглашался.
Когда доктор спрашивал его, почему он слушает только меня, тот отвечал
ему, потому что я его жена, и он будет слушаться только меня, а не какого-
то переоцененного врача.
Наконец, после полутора недель, Брендону разрешили перелет домой
при условии, что он должен будет посещать врача, пока все его пулевые
ранения полностью не затянутся, что может занять несколько месяцев.
Брендон продолжал твердить доктору, что он все понял, и обещал, что
будет полностью здоров к концу лета, это заставило доктора рассмеяться.
Когда я забирала Брендона из больницы, одна из медсестер пожелала мне с
ним удачи.
Поскольку мы все еще были под охраной ФБР, нас привезли в частный
ангар, где нас с семьей Брендона ждал чартерный самолет. Когда мы
поднялись на борт, Брендон потянул меня в хвост самолета, сказав, что ему
нужно немного уединенности, нужно побыть без своей семьи. Он сел рядом
со мной и притянул меня к своему непострадавшему боку, моя голова легла
ему на плечо, а он положил свою поверх моей.
— Ками, что не так? — спросил он, пока самолет взлетал. — За
прошедшую неделю ты как-то отдалилась.
Я подняла голову, посмотрела в его карие глаза цвета шоколада и
почувствовала, как меня затягивает в них, точно так же, как в тот день,
когда он появился у моего шкафчика. Казалось, тот день был несколько лет
назад, хотя на самом деле прошло всего несколько недель. Как же я
сначала боялась быть рядом с этим парнем, когда мы только поженились,
как же я боялась влюбиться в него. Эта любовь привела меня к дилемме,
которую нужно было решить, потому что именно эта любовь стала причиной
