– Шур, ты делай, как я тебя прошу, – деликатно одернула ее Катя.
И Шурочка тотчас же замолчала, – видимо, поняла, что слегка перегнула палку. Да, знаменитая Катя Лаврова была ее крестной, но это вовсе не значило, что между ними могут быть какие-то близкие отношения. Шура чувствовала, что Катя ее просто терпит. Да и Катя понимала, что крестница от нее не в восторге.
– Я золотистый тон на скулы положу, – комментировала Шура, – и крылья носа замажу, чтобы он тоньше казался. А глаза сделаем фиолетовыми. Сейчас это модно, и вам должно пойти.
– Фиолетовыми?! – ужаснулась звезда. – Да ни за что! Немного бежевых теней, чтобы подчеркнуть глубину взгляда. Этого будет вполне достаточно.
Шура раздраженно возвела глаза к безупречно белому потолку – так, разумеется, чтобы Катя этого не заметила. У этой Лавровой было такое красивое лицо, но такой отвратительный характер!
– Ну тогда я хотя бы стрелки на веках сделаю, – мрачно заметила она, но Катя мягко отвела ее руку с кисточкой:
– Никаких стрелок, дорогая. Я не собираюсь играть Клеопатру.
Через полчаса макияж был закончен. Катя посмотрела в зеркало и удовлетворенно улыбнулась. Вообще-то в ее лице ничего особенно не изменилось. Она выглядела так, как и час назад, – словно только что поднялась с кровати. Разве что стала смотреться немного моложе и свежее, но только искушенный профессионал догадался бы, что дело здесь в умело наложенном макияже.
– Спасибо, Шурочка! – Катя поцеловала воздух возле неумытой щеки крестницы. – Я очень довольна. Можешь это передать своему папе.
– Передам, – без особого энтузиазма пообещала Шура.
Она продолжала сидеть за столом, словно выжидая чего-то и не думая складывать обратно в саквояж свои бутылочки и баночки.
– Может быть, кофе? – предложила Катя.
– Нет. Не хочу. – Шура осталась неподвижной.
Катя догадалась и потянулась за кошельком.
– У тебя опять деньги кончились. Сколько тебе нужно?
– Нет, деньги у меня как раз есть, – бодро соврала Шура.
– Что же тогда? – Катя украдкой посмотрела на часики. До презентации оставались считаные часы. Она бы предпочла побыть в одиночестве – спокойно в последний раз примерить выбранный костюм и повторить вступительную речь, которую специально для нее написал один известный специалист по пиару.
– Я хотела с вами поговорить… – замялась Шура.
– Вот как? О чем же?
– Я прочитала в журнале «Театральное обозрение», что режиссер, у которого вы играете, Владимир Качук, собирается менять декорации к спектаклю…
– И что? – удивилась Катя.
– У меня есть несколько проектов… Какими могли бы быть эти декорации. Я сама нарисовала, – Шура застенчиво улыбнулась. – Может быть, вы могли бы рассказать ему обо мне?
– Шурочка, но это же смешно. Он даже говорить с тобой не будет.
Шура как будто даже стала меньше ростом.
– Почему?
– Потому что Качук – профессионал, – поучительно заметила Катя. – И он станет общаться только с профессионалами. А у тебя даже диплома нет.
– Какая разница? Зачем диплом, если есть талант! – горячо возразила Шура. – Неужели он не может даже взглянуть на мои работы?!
– Нет, – мягко сказала Катя. – Знаешь, он сегодня будет на презентации. Ты, конечно, можешь к нему подойти. Но предупреждаю, он бывает грубым и весьма не сдержанным на язык.
Шурочкино лицо просветлело.
– А я все равно подойду. Уверена, что у меня получится! В конце концов, он постесняется проигнорировать меня в присутствии стольких людей.
Катя усмехнулась: «Постесняется? Да он получит удовольствие!» Но говорить этого вслух не стала. Зачем обижать девчонку? И так она все время говорит, что Катя только и делает, что ее воспитывает. А ведь девушка-то уже взрослая, Санечкина ровесница. И в воспитателях она едва ли нуждается.
– Ладно, Шура. Если честно, сейчас я не в состоянии поддерживать беседу. Могу думать только об одном.
До Шуры наконец дошло, что она засиделась, – она вскочила с места, словно вспомнила о неотложных делах, и принялась запихивать косметику в чемодан: румяна, пудра, помады – все вперемешку летело в разинутую саквояжную пасть. И только когда на столе не осталось ничего, Шура спросила:
