Как и обещала себе Брайанна, она держала голову высоко поднятой и смотрела ему прямо в глаза. Собравшись с силами, она не отвела взгляд и не дрогнула.
Выждав несколько мгновений, он отвернулся, но она успела заметить в его глазах печаль. Одержанная маленькая победа показалась Брайанне горькой.
Вскоре привели узников. Люди тянули шеи, чтобы посмотреть на этих четверых. Все были молоды – в «Гелиос» вступала в основном молодежь. Брайанна знала этих людей, встречалась с ними на собраниях, где делились мечтами и надеждами. Она привыкла считать всех членов «Гелиоса» друзьями и потому вздрогнула, увидев эту четверку на скамье подсудимых.
Судья Марселлус подошел к столу Атрея, вынул табличку, сверился с ней и заговорил.
Обвинения звучали зловеще.
– ...в оказании содействия в приобретении материалов для взрыва на стадионе, – монотонно читал Марселлус. – А также в том, что они знали, для какой цели приобретаются эти материалы. И наконец, обвиняются в смерти восьми человек и ранениях еще нескольких десятков, в том числе самого ванакса Акоры.
– Который мог бы ради приличия назначить другого судью, – проворчал Полонус, – ведь он заинтересованное лицо.
– Возглавлять суд – обязанность Атрея, – возразила Брайанна, – а он никогда не пренебрегает обязанностями. – В этом она, к своему сожалению, уже успела убедиться.
Улик было собрано немало. Свидетели один за другим заявляли, что видели обвиняемых возле повозки – как впоследствии выяснилось, краденой. Причастность подсудимых к покупке пороха тоже была установлена. Особенно убедительно звучали показания свидетелей, которые без колебаний опознали в четверых преступниках покупателей пороха и остальных материалов.
Следствие еще только заканчивалось, а Брайанна уже испытала глубокое потрясение. Собранные вместе, улики не оставляли ни малейшей надежды на оправдательный приговор.
– Не понимаю... – тихо произнесла она, обращаясь к Полонусу. – «Гелиос» – мирная организация. Кому в ней понадобилось прибегать к насилию?
– Когда эти люди вступали в наши ряды, они тоже отвергали насилие. Но поняли, что мирным путем ничего не добьются, и взялись за дело.
– Нам всем надоело ждать, Полонус. Все мы требовали перемен, но это преступников не оправдывает. Господи, по вине этой четверки погибли люди!
– Не будь ванакс непреклонным, никто бы не погиб. В этих смертях он виноват не меньше остальных.
Брайанна воззрилась на брата не веря своим ушам:
– Ты правда так думаешь?
– Но это же ясно как день, неужели ты не видишь? Если бы Атрей согласился исполнить требования «Гелиоса», никому не понадобилось бы идти на крайние меры.
– В том числе и убийство? Значит, они не могли дождаться? И хотели получить все – и сразу? А если не смогли и совершили преступление, они должны быть оправданы?
– Конечно, нет. Этого я не говорил. Убийство наказуемо, даже если погибли только преданные сторонники Атрея.
Что это? Может, туча закрыла солнце? Брайанне вдруг стало холодно.
– Полонус, а как же убийство самого Атрея? Ты понимаешь, что это ошибка?
– Я понимаю только одно – он противник реформ Акоры.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем Брайанна осознала весь чудовищный смысл слов брата. Атрей должен умереть. Его смерти с нетерпением ждут.
В том числе и Полонус. Ее брат.
Словно сквозь туман она слышала, как Атрей сказал что-то об уликах и о том, что суд возобновится на следующее утро. Обвиняемых увели, толпа начала рассеиваться. Полонус встал и ждал, когда Брайанна последует его примеру, но уйти с ним она просто не могла.
– Я задержусь.
– Напрасно, Бри. Если ты останешься, значит, ты с ними. Идем со мной. Сегодня будет собрание.
– Собрание «Гелиоса»?
– Да, и ты должна там быть.
Брайанна вдруг опять увидела его прежним – ласковым юношей, заменившим ей родного брата. При мысли о насилии он содрогался. А теперь преспокойно рассуждал об убийствах.
С «Гелиосом» ее связывали прочные узы, которые все еще были целы. Но сейчас ей настоятельно требовалось побыть одной, наедине со своими мыслями.
– Иди один, – велела она, каким-то чудом сумев улыбнуться.
Дождавшись, когда почти вся толпа разошлась, она направилась в свою комнату во дворце. Каждый шаг давался ей с трудом. Предыдущей ночью она почти не спала – сначала веселилась, потом предавалась страсти. Затуманенные мысли были явным признаком усталости.
