Прибывших пленных разместили особым образом. Высокопоставленным русским пленным шведские власти позволили самостоятельно снять дома для проживания[28]. В частности, генералы Долгорукий, Головин, Трубецкой вместе с несколькими дворянами и сослуживцами заняли дом, которым владела Кристина Мария Фалкенберг. Несмотря на тесноту и очень скромные условия, им разрешили держать при себе двух поваров и прачку, которые их обслуживали. Шведская охрана со временем стала писать в отчетах о том, что русские ведут веселый образ жизни, веселятся и гуляют с женщинами. В тот же дом был помещен генерал И.И. Бутурлин, но в определенной изоляции от других. Ему выделили комнату в полуподвальном этаже с зарешеченными окнами, в которой постоянно находилось два охранника.
Особое положение Бутурлина было связано с его жестокостью по отношению к фенрику[29] С.Д. Барону, которого русские захватили в плен в сентябре 1700 года под Нарвой. Бутурлин лично пытал шведа, принуждая дать ценную информацию. По сообщению шведских источников, Бутурлин даже пил кровь противника, заслужив тем самым одобрение русского царя, который якобы сказал, обращаясь к шведу: «Раньше ты ходил в шведскую школу, а теперь в русскую»[30].
Царевич Александр Имеретинский снял дом обер-инспектора Пауля Стерндаля, а Адам Вейде занял дом Юхана Куперса. Генерал Ланг с сослуживцами разместился в особом доме, как, впрочем, и полковник Блюмберг со свитой. Для содержания рядовых пленных городские власти предоставили Северную и Южную ратуши. Но скоро стало ясно, что они не приспособлены для этих целей, и после нескольких побегов большую часть русских перевели в Барнхусет (Сиротский дом). Это место уже было хорошо известно русским, так как там содержались купецкие и посадские люди, и у него была дурная слава. Места содержания пленников круглосуточно охранялись городской стражей и охранниками, выделенными магистратом.
Вскоре по приказу короля для жителей Стокгольма было проведено развлекательное мероприятие: 28 и 31 мая пленных под охраной рейтар, пехотинцев и купеческой стражи провели по центральным улицам столицы вместе с прочими трофеями — знаменами и пушками. Спустя еще некоторое время была поставлена финальная точка в этом, по выражению саксонского генерала Л.Н. фон Алларта, «спектакле» — выпущена памятная медаль в честь победы шведского оружия под Нарвой, на которой был изображен бегущий и плачущий царь Петр.
В ходе войны в Швецию будут регулярно поступать русские военные и гражданские пленные, но именно «нарвский полон» станет ядром колонии русских пленных в Швеции. Генералы князья Долгорукий, а затем Трубецкой по распоряжению Петра будут выполнять важнейшие функции по поиску, получению и распределению денежных средств среди пленных, а Долгорукий и Хилков контролировать порядок их содержания. Впрочем, большая часть пленных генералов и офицеров будут помогать своим однополчанам и соотечественникам на протяжении всего плена, нередко жертвуя тем немногим, что имели сами.
Для шведского государства и общества столь же значимым событием Северной войны стала Полтавская битва 27 июня 1709 года. Несмотря на отсутствие единства среди исследователей в оценке количества потерь, большая их часть уверена в одном — под Полтавой и Переволочной Карл XII лишился целой армии опытных и преданных воинов во главе с их военачальниками и представителями придворной аристократии. Среди них были: первый походный министр короля граф Карл Пипер, фельдмаршал граф К.Г. Реншельд, генералы А.Л. Левенгаупт, К.Г. Крейц, X. Ю. Гамильтон, В.А. фон Шлиппенбах и пр. Около 1000 офицеров, цвет шведской армии, — все они на долгие годы оказались далеко от родины и испытали все трудности и лишения плена.
Первым испытанием на долгом пути пребывания полтавских пленников в России стало их участие в качестве «живых» трофеев в грандиозном шествии в Москве. Петр задумал его, чтобы показать своему народу и всему миру силу и мощь новой русской армии. Для реализации царского плана в середине декабря военнопленных стали собирать около Москвы, в Серпухове, Коломне, Можайске и прочих подмосковных городах.
