Примечательно, что в первые годы войны в России и в Швеции такое государственное пособие получали не только рядовые, но и часть офицеров. В условиях, когда жалованье с родины поступало крайне нерегулярно, это давало дополнительный, пусть небольшой, но реальный шанс выжить. В 1702 году, по записям русского резидента, шведские власти стали давать кормовое содержание тем офицерам, которые не получали помощи из дома. Речь идет, судя по всему, об иностранцах на русской службе. После Полтавы состав тех, кто получал содержание из шведской казны, вновь расширился: в него вошли некоторые русские капитаны, поручики и адъютанты. Такое послабление было попыткой помочь своим соотечественникам в России. Увеличился и размер содержания для русских пленных, достигнув пяти, а для некоторых шести денег на день. При этом у рядовых размер королевского пособия был больше, чем у офицеров.
Любопытно, что после Полтавы русские власти стали присылать деньги и для рядовых пленных, хотя и не в тех же объемах, как для офицеров. В частности, в предписании, отправленном князю Долгорукому в 1711 году вместе с переводом 6898 рублей 16 алтын, было указано раздать «офицерам за полный год, а унтер-офицерам и рядовым за полгода».
Третьей группой лиц, оказавшихся в плену, были гражданские лица, большинство из которых случайно оказались втянутыми в эту страшную историю: купцы, студенты, работные люди, крестьяне и матросы. Именно их положение было наиболее уязвимым и требовало принятия специальных решений властями России и Швеции. Решение шведского короля было более категоричным: в начале 1701 года Карл прислал в Стокгольм четкие указания, что русские подданные могут рассчитывать на деньги от шведских властей только в качестве платы за определенный труд. Русский царь был не так строг: всех шведских подданных переписали, поставили на учет и разрешили жить под поручительство известных лиц в своих или съемных дворах. Со временем они смогли довольно свободно заниматься своими делами и перемещаться в рамках определенного населенного пункта. Многие из них обосновались в Немецкой слободе в Москве и активно помогали соотечественникам-военнопленным.
Несравненно более тяжелым оказалось положение русских купцов и работных людей, которым пришлось тяжело трудиться, чтобы получать содержание от шведского правительства. Работы, на которых были заняты пленные, были самые неквалифицированные: разгрузка и погрузка в порту, строительство крепостных стен и разработка каменоломен. Хилков неоднократно сообщал в Москву, что они «каждый день работают и зело много мрут»[43]. Те из них, кто грузил шведские корабли зимой 1700-1701 годов, работали «в одних рубахах, а морозы великие». В конце декабря 1701 года Хилков написал, что из 70 гражданских пленных, находящихся в Выборге, 40 умерло от голода, потому что в сутки им дают «полфунта сухарей и воду».
Необходимость тяжело трудиться особенно угнетала тех, чье имущественное положение до войны было более чем благополучным. Речь идет о состоятельных купцах, которых новость о начале войны застала в Швеции или в Балтийском море по пути домой. По указу короля их товары и все имущество, включая иконы и одежду, было конфисковано. В результате положение «купецких людей» быстро стало критическим, несмотря на помощь Хилкова, который время от времени передавал им небольшие суммы и одежды из собственного гардероба. Ситуация стала меняться к лучшему только с 1703 года. К этому времени сами купцы, воспользовавшись своими связями в торговом и банковском мире, не только поправили свое материальное положение, но и стали помогать русскому резиденту и генералам в переводе денег. Скоро финансовое состояние некоторых из них улучшилось настолько, что они решили отказаться от королевских денег, то есть от физической работы. В 1703 году 46 наиболее авторитетных купцов подписали соответствующее прошение на имя короля, которое, к слову сказать, было удовлетворено.
В переписке знатных русских пленных особенно часто фигурирует купец Анисим Исаков. Судя по всему, он был особенно близок к Хилкову и даже занимал для него деньги у шведов. Кроме того, шведские власти считали его причастным к планируемому, но так и не состоявшемуся бегству царевича Александра Имеретинского в 1707 году.
