Из дневника лейтенанта Kara: «29 апреля 1712 г. ночью в татарской части города произошел пожар. Денщик или слуга князя Гагарина по фамилии Черепцов стал звонить в большой колокол, и русские, поднятые по тревоге, принялись избивать шведов. В результате лейтенанты Линдберг, Круз, корнеты Дикман, Эмпорагиус, один капрал и слуга корнета Энгельгардта были убиты. Кроме того, пострадало 96 офицеров и рядовых».
В Шведском королевстве ситуация была во многом схожей. Обязанности контроля за пленными были возложены на городские магистраты, распределявшие нагрузку по охране между городской стражей и местными жителями, которые время от времени открыто показывали свое недовольство.
Стоит отметить, что происходившие время от времени столкновения пленных с местными жителями, как в России, так и в Швеции, во многом, были спровоцированы непониманием и неприятием «чужой» культуры. Не случайно такие случаи происходили, как правило, не в столицах, где было много «инородного элемента», а в провинциальных городах. Надо отметить, что власти обоих государств пытались отслеживать все случаи конфликтов и преступлений, тем или иным способом наказывая виновных.
Лейтенант Андэш Пильстрем в своих записках с удовлетворением отметил, что тобольские власти подвергли порке хулиганов, которые напали на него на городском рынке, а разбойники, ограбившие и убившие в 1720 году капитана Ульфсакса, были пойманы и казнены. Не менее показательны и «шведские» эпизоды. Например, 3 сентября 1716 года городской суд Йёнчёпинга вынес приговор по делу драгуна Фагерстрёма, который, столкнувшись однажды вечером на рынке с неким русским пленным, ранил его шпагой в корпус и руку. Суд приговорил его к оплате расходов русского на медикаменты. Но особо впечатляет решительность и строгость короля, который настоял на проведении суда над губернатором все того же Йёнчёпинга Паткулем в 1718 году после того, как всему миру стало известно о гибели по его вине на острове Висингсё сотен пленных.
* * *
Одним из важных ограничительных мер плена является контроль над перепиской военнопленных. Исторической практикой предусматривалась перлюстрация (просмотр) писем для того, чтобы предотвратить передачу сведений разведывательного характера и жалоб на тяжелое положение, так как это могло бы повлечь за собой карательные меры для их визави. Просмотром писем шведских пленных в России занимались служащие Посольского приказа, а затем Коллегии иностранных дел. В Швеции аналогичные функции выполняли служители Штатс-конторы и Почтового ведомства во главе с Ю. Шмедеманом.
Порядок проверки и отправки корреспонденции в обеих странах был примерно одинаков. Уполномоченные лица в установленные сроки (раз в неделю, раз в месяц) приходили к главам колоний[35] или старшим офицерам за письмами, которые отправлялись в соответствующую канцелярию. Там их переводили и составляли краткие экстракты, на основе которых более высокие чиновники принимали решение о лояльности содержания и перспективах отправки. В России функции перевода и оценки выполняли разные люди.
«Противного ничего не найдено» — так писали переводчики со шведского языка в русской канцелярии. После вынесения положительного или отрицательного резюме вышестоящие чиновники принимали решение об отправке почты по адресу.
В первые годы после начала войны этой работой занимался Петр Койет. Но в 1706 году в Москву пришло письмо Хилкова, в котором он недвусмысленно выразился, что этому человеку верить нельзя. «А в Койете мы сомневаемся», так как именно он «пропустил в Стокгольм грамотки книперовы», в которых было много жалоб. А это повлекло за собой многие репрессии для русских. Со временем работу по анализу писем возглавил Венедикт Шилинг.
«Венедикт Густавов сын Шилинг» был среди пяти «волонтеров и канцеляристов», которые приехали в Москву с посольством барона Ю. Бергенгиельма. В ноябре 1699 года они пришли в Посольский приказ и заявили, что король велел им два года оставаться в России для изучения языка, не представляя, насколько долгими окажутся эти «два года». С началом военных действий он был интернирован, а через два года поступил на русскую службу в Посольский приказ.
