- Оборзел - не то слово, - процедил Найк через плечо, выскакивая из каптерки.
Гулко и вразнобой, словно щебенку сыплют в железную бочку, по всему крейсеру загрохотала беготня. Проклятые сирены заливались без умолку. Найк сло-мя голову припустил по проходу, мимо шлангов и цистерн гидропонной установки, навстречу ему спешили гурьбой операторы перехвата и ракетчики.
На бегу он без продыху костерил на все корки его превосходительство адмирала Зензера, скотину безрогую, чтоб ему лопнуть, придурку криворылому, ржавый шомпол ему в жопу. Как хотите, но каждый день объявлять боевую тревогу это уже нахаловка вселенская. Найк примчался к ближайшей радиальной шахте, обхватил столб и соскользнул по нему сразу через три палубы, очутившись во внешнем кольцевом переходе. Повертел головой, соображая, в какой стороне шлюз его катера, и лихо запрыгнул на бегучую дорожку, накренившись, чтоб не сбросило и не шарахнуло об стенку на полной скорости. Проехал четыре сектора по цельносварной изогнутой трубе, на встречной дорожке ему попались братки-абордажники - Бетакин, Лапенза, Суимо, а Канивер, видать, выскочил из-под душа, мокрый и в одних трусах - ничего не попишешь, боевая тревога.
Ухватившись за поручень, Найк соскочил перед открытым восемнадцатым шлюзом и шагнул внутрь. Лепестковые створки за его спиной захлопнулись, а впереди раздвинулись. Одним ловким прыжком через люк он юркнул в кабину, плюхнулся в кокпит своего катера, задраил люк, вполз в распяленный на сиденье гермокостюм, застегнулся, рукавом утер пот со лба и напялил шлем.
Не то чтобы Найк был трусом, но всякий раз, когда раздавался сигнал боевой тревоги, у него душа в пятки уходила. А вдруг это не понарошку, вдруг опять началась заваруха, и придется, хочешь не хочешь, идти в атаку.
В сети абордажников напряженно висела потрескивающая тишина. Малость поколебавшись, Найк переключился на общую сеть и принялся жадно вслушиваться. Приказы и вводные задачи сыпались, как из дырявого мешка, офицеры отрывисто командовали сухими лающими голосами - на обычную учебную тревогу ой что-то не похоже.
Обеспокоенный Найк вернулся в сеть абордажников и окликнул шестой номер закадычного дружка Бетакина.
- Эй, старина, ты, часом, не знаешь, что там стряслось? - спросил Найк, едва Бетакин отозвался.
- Объект.
- Конфедератский?
- Не корабль, говорю тебе, объект. Неведомо что. Отстань, Петоцки, не до тебя сейчас.
- Восемнадцатый, заткнись, не засоряй сеть! - сурово гаркнул сундук Блазич.
Значит, не учебная тревога, а всамделишная, и скоро придется стартовать. Найк поерзал в кресле, проверил застежки ремней, нет ли где перекоса. На тренажерах многие прокалывались из-за сущей мелочи, оттого, что вдруг заклинило пряжку. А тут тебе не тренировка, если оплошаешь, поплатишься собственной шкурой.
Вспомнилось некстати, как изгалялись остряки в учебке: "Что есть абордажный катер?" - "Одноместный гроб на реактивной тяге". "Почему одноместный?" - "Чтоб не нюхать чужое дерьмо, когда напарник делает в штаны". "Каков ходовой ресурс абордажного катера?" - "Пять минут". "Почему так мало?" "Потому что на шестой минуте либо ты режешь шлюз, либо ты покойник". "Когда абордажник должен вскрывать НЗ?" - "Перед атакой". "Почему перед атакой?" "Потому что после нее жрать будет некому".
Шутки шутками, но в бою самая идиотская планида у абордажника, ведь сначала по тебе палит противник, а как только подлетишь к вражескому кораблю, там пространство утюжат из всех калибров свои. Никакого смысла в этом Найк не видел, пока ему однажды не объяснили доходчиво: пилоты катеров на девяносто процентов смертники, но они нужны, чтобы доканать противника, даже если своему крейсеру крышка. Последний шанс, вот так-то.
Тишина заунывно звенела, Найк обратился в слух.
- Абордажную команду к бою! - внезапно раздался в наушниках зычный бас адмирала Зензера.
- Во славу императора и отечества, ура! - натужно завопил поганый сундук Блазич.
Ну вот, началось, пожалте развлечься.
Скрежетнул привод стыковочной муфты, грохнул взрыв-патрон, катер отстрелило и швырнуло в космос. Чуть погодя басовито взревел движок.
