— Что он делает? — спросила Миккельсон.
— Смотрит, как Ким умирает.
Бледное лицо верзилы сморщилось.
— Господи, он улыбается, — выдохнула Миккельсон.
Внутри у Тэлли похолодело. Он остановил запись, затем перекрутил ее до того места, где неизвестный грабитель наклонился над прилавком.
— Нам необходимо получить подтверждение, что парень помоложе — это Кевин Руни, а также выяснить личность третьего преступника. Размножьте фотографии с пленки. Покажите домовладельцу Руни, соседям и тем, с кем он работает. Таким образом нам, возможно, удастся быстрее установить его имя.
Миккельсон с сомнением посмотрела на Дрейера.
— Послушайте, шеф, а как мы сделаем фотографии с пленки?
Тэлли тихонько выругался. В Лос-Анджелесе кто-нибудь отнес бы пленку в Научно-исследовательский отдел в Глендейле, а через час вернулся бы с кучей фотографий. Возможно, в полицейском участке Палмдейла есть необходимое оборудование, но это довольно далеко, да еще в пятницу вечером…
— Знаешь компьютерный магазин в универмаге?
— Конечно, там продают игровые приставки.
— Сначала позвони туда. Скажи им, что у нас видеопленка и нам нужно сделать с нее фотографии. Если они смогут нам помочь, отвези туда пленку. Если нет, в Санта-Кларите есть магазин, где продают камеры и фотоаппараты. Позвони туда. Если и с ними ничего не выйдет, звони в Палмдейл.
Тэлли показал на руку грабителя, опирающегося о прилавок, и повернулся к Куперу и Фрост.
— Видите, куда он положил руку? Поезжайте в минимарт Кима и попросите группу из убойного отдела снять отпечатки.
— Есть, сэр.
Тэлли раздал указания, а сам снова вышел на улицу и сел в машину, где занялся сравнением своих впечатлений о Руни, полученных после просмотра пленки и разговора с ним. Руни хотел, чтобы его «понимали», но еще он мечтал казаться героем: жестким, мужественным, настоящим вожаком. Тэлли решил, что в глубине души Руни очень невысокого мнения о себе и потому стремится, с одной стороны, завоевать одобрение окружающих, а с другой — контролировать ситуацию, в которой оказывается. Возможно, он трус, прикрывающийся агрессией. Тэлли решил, что сможет использовать слабости Руни. Он взглянул на часы. Пора.
Тэлли открыл крышку телефона и нажал на кнопку повторного набора. В доме Смита раздался звонок. Потом еще один и еще. На десятый раз Руни так ему и не ответил. Тэлли начал беспокоиться, представляя себе, что он убил всех обитателей дома, хотя прекрасно понимал, что, скорее всего, Руни просто испугался. Он связался по рации с Йоргенсоном.
— Йорги, в доме что-нибудь происходит?
Йоргенсон по-прежнему сидел за своей машиной в переулке.
— Нет. Пока все спокойно. Я бы вам позвонил, если бы что-нибудь услышал.
— Хорошо. Продолжай наблюдать.
Тэлли снова нажал на кнопку повторного набора. На сей раз он выслушал двенадцать гудков, после чего захлопнул крышку и включил рацию:
— Из дома что-нибудь слышно?
— Мне кажется, я слышал телефонные звонки.
— Какое-нибудь движение?
— Нет, сэр. Полное затишье.
Тэлли не мог понять, почему Руни не отвечает на звонки. Во время первого контакта он вел себя нормально. Тэлли снова включил рацию:
— Кто из наших находится с дорожной полицией?
Калифорнийская дорожная полиция прибыла в качестве подкрепления и расположилась по периметру дома. Они работали на собственной частоте, которая отличалась от частоты полицейского участка Бристо.
— Я, сэр.
— Скажи им, пусть подойдут поближе. Я не хочу, чтобы они попали на линию огня, но Руни должен их увидеть. Они должны расположиться у восточной, западной и задней стен.
— Вас понял. Все будет сделано.
Если Руни не желает брать трубку, Тэлли заставит его самого позвонить.
Деннис
Деньги все изменили. Деннис не мог перестать о них думать. Теперь им не просто нужно было выбраться из дома, он отчаянно хотел забрать с собой деньги. Деннис привел Марса в гардеробную и показал ему коробки с деньгами, стоявшие на полу. Деннис перебирал руками купюры, наслаждаясь их шелковистой поверхностью. Затем он взял пачку стодолларовых банкнот и поднес их к носу, вдыхая аромат бумаги и краски, такой приятный запах наличных. Он попытался угадать, сколько в пачке банкнот. По меньшей мере пятьдесят, может быть, сто. Пять тысяч долларов. Или десять. Деннис то и дело прикасался к ним, щупал, перебирал — они мягче женской груди, нежнее бедер, сексуальнее самой роскошной задницы.
