— Послушай, Джордж! Я сказал тебе, что мы ее нашли, и хочу объяснить почему. У нас тут провода перепутались, и мне дали неверную информацию. Но мы продолжаем ее искать, а когда найдем, убедим с тобой поговорить.
— Ты уже один раз соврал мне, ублюдок, и опять врешь. Ты хочешь выгородить эту сучку, но ничего у тебя не выйдет. Я пристрелю ее щенка, а потом себя.
Тэлли выжидал. Он должен был казаться совершенно спокойным, чтобы Малик немного остыл. Когда человек начинает разговаривать, стресс отступает. Если удастся привести Малика в чувство хотя бы чуть-чуть, возможно, они смогут выйти из этой ситуации без потерь.
— Не стреляй в пса, Джордж. Что бы ни происходило между тобой и твоей женой, не стоит вымещать это на нем. Он ведь и твой тоже?
— Понятия не имею, чей это траханый щенок. Она врала обо всем на свете, так что могла наплести и про щенка. Она прирожденная врунья. Как и ты.
— Джордж, послушай, я ошибся, но я тебя не обманывал. Повторяю, я совершил ошибку. Тот, кто врет, никогда не признается, а я хочу быть с тобой честным. Какой породы твой щенок?
— Я тебе не верю. Ты знаешь, где она, и, если ты не заставишь ее со мной разговаривать, я пристрелю щенка.
Темные глубины, в которые погружается человек, охваченный отчаянием, могут поглотить его так же легко, как океанские воды, смыкающиеся над головой. Тэлли научился улавливать нарастание напряжения в голосах людей и почувствовал это сейчас. Малик был раздавлен.
— Держись, Джордж! Я уверен, она с тобой поговорит.
— Тогда почему она молчит? Почему эта сучка ничего не скажет, ведь от нее другого не требуется.
— Мы обязательно с этим справимся.
— Скажи что-нибудь, черт подери!
— Я же сказал, мы ее обязательно найдем.
— Скажи что-нибудь, или я прикончу этого вонючего щенка!
Сержант сделал глубокий вдох, пытаясь понять, чем его поразили последние слова Малика. Тэлли говорил ясно и четко, однако Малик вел себя так, словно не слышал его. Тэлли решил, что, похоже, Малик уже не в себе или находится на грани психического срыва.
— Прекрати на меня смотреть!
— Джордж, пожалуйста, подойди к окну!
Тэлли увидел, что Лейфиц вернулся на прежнее место за штабной машиной, и тихонько спросил:
— Как зовут собаку?
— Соседи говорят, что там нет собаки.
— Немедленно открой свой поганый рот, или я пристрелю щенка!
У Тэлли в голове что-то щелкнуло. Он похолодел, поняв вдруг, что иллюзия — штука обоюдная: детективам не удалось найти жену Малика, потому что она находилась внутри! Соседи ошиблись. Все это время она была в доме. Она и мальчик.
— Мюррей, давай команду на штурм!
И в этот момент в доме грохнул первый выстрел. Второй прозвучал, когда штурмовой отряд взломал дверь.
Тэлли бросился вперед, чувствуя себя почти невесомым. Позже он не вспомнит, как взбежал на крыльцо и влетел в дверь. На полу лежал Малик с наручниками на запястьях. Он был мертв. Тело жены обнаружили на диване в гостиной, где она пролежала четырнадцать часов. Два офицера пытались остановить бьющую фонтаном кровь из артерии на шее девятилетнего сына Малика. Кто-то из них кричал, чтобы привели реаниматоров. Глаза мальчика были широко раскрыты, он оглядывал комнату, словно надеялся отыскать в ней причину того, что с ним случилось. Рот открывался и закрывался, кожа посерела. Ребенок встретился взглядом с Тэлли, который опустился на колени и положил ладонь ему на ногу. Тэлли не отвел глаз и даже не позволял себе моргнуть. Больше он ничего не мог сделать для Брендана Малика в его последние минуты.
Через некоторое время Тэлли вышел и сел на крыльцо. В голове у него шумело, словно он накануне перебрал спиртного. На противоположной стороне улицы около машин толпились полицейские. Тэлли закурил, а затем прокрутил в памяти последние одиннадцать часов, пытаясь задним числом отыскать приметы, которые подсказывали ему, как обстояло дело в действительности. Он ничего не нашел. Возможно, их и не было, но он в это не верил: он их упустил, наделал ошибок. Мальчик находился в доме все время, свернувшись калачиком у ног своей мертвой матери, словно верная собачонка.
Мюррей Лейфиц положил руку на плечо сержанта и велел идти домой.
