Оглядев зал, Фредрика увидела два знакомых лица — Алекса Рехта и Эден Лунделль из СЭПО. Они стояли рядом, склонив головы друг к другу. Так, значит, они знакомы?
— Привет, — кивнул Алекс, заметив Фредрику. — Рад тебя видеть.
Последнее не вязалось с его измученным и сердитым видом. Алекс никогда не умел притворяться.
— Ты знакома с Эден? — спросил он.
— Конечно, мы встречались вчера, — ответила Фредрика.
Фредрика протянула ладонь, и Эден ответила необыкновенно крепким рукопожатием. Она ни разу не улыбнулась. Все выглядело так, будто Алексу с Эден не терпится избавиться от Фредрики и остаться наедине.
— Когда-то мы вместе работали, — пояснил Алекс. — Фредрика входила в мою следственную группу.
— Никогда не подумала бы, что вы полицейский. — Эден подняла брови.
— Она никогда и не была им, — улыбнулся Алекс. — Фредрика криминалист. И очень хороший следователь.
Фредрика покраснела. Ее удивило, что Алекс правильно назвал ее университетскую специальность. Не то чтобы он не проявлял интереса к ее образованию, просто имел обыкновение путать академические дисциплины.
— Приятно слышать, — смущенно пробормотала она.
Госсекретарь прокашлялся:
— Ну что, приступим?
Присутствующие быстро расселись.
— У нас новая угроза теракта, — начала Эден. — На этот раз в самолете, который летит из Арланды в Нью-Йорк.
За столом сразу воцарилась тишина.
— На данный момент ситуация ясна. Злоумышленники выдвигают два требования, которые должны быть выполнены, пока самолет находится в воздухе. Если летчик попытается посадить машину раньше, прогремит взрыв. Другими словами, на борту бомба.
— Но чего они хотят? — Голос госсекретаря звучал по-детски испуганно.
— Все, что у нас есть, — записка, которую стюардесса нашла в туалете, — ответила Эден. — Мы пытаемся выяснить, как она туда попала. Скорее всего, это дело рук кого-то из пассажиров, однако не исключено, что здесь замешан и кто-то из членов экипажа. Прокурор уже инициировал предварительное расследование. Мы запросили в САЛ список пассажиров и сотрудников авиакомпании, имевших доступ к этому самолету. Быть может, мы найдем там кого-нибудь, кто проходит по нашей базе данных.
— Так это до сих пор не сделано? — возмутился госсекретарь.
— Нет, — покачала головой Эден. — Но мы немедленно этим займемся, а уже потом рассмотрим изложенные в записке требования. Кстати, одно из них — закрыть учреждение под названием «коттедж Теннисона» — адресовано правительству США.
— А что это за «коттедж»? — поинтересовалась Фредрика.
— Американская тюрьма в Афганистане, — пояснила Эден. — Довольно малоизвестная, поэтому интересным представляется вопрос, откуда писавший о ней знает. Мы уже установили контакт с американскими коллегами и теперь будем работать вместе. Полагаю, вам тоже нужно связаться с американским политическим руководством? — Она повернулась к секретарю Министерства иностранных дел.
— Непременно, — ответил тот.
— Отлично.
Эден повернулась к Фредрике и секретарю Министерства юстиции:
— Другое требование обращено шведскому правительству и касается вопроса, который мы рассматривали на нашем последнем совещании. Я имею в виду Захарию Келифи.
Госсекретарь скрестил на груди руки, словно занял оборонительную позицию.
— Террористы требуют его немедленного освобождения из-под стражи и возвращения ему вида на жительство.
Тишина в зале стала напряженной.
— Вы это предвидели? — спросил наконец госсекретарь.
Фредрика удивленно посмотрела на Эден.
— Нет, конечно, — не без раздражения ответила та. — Должна заметить, полной уверенности в том, что эта угроза реальна, у нас нет.
— Это трудно определить, не так ли? — язвительно заметил секретарь Кабинета министров.
Глаза Эден сузились.
— Полагаю, сейчас не время для подобных дискуссий.
— Хорошо, — вмешался госсекретарь, возвращая беседу в нужное русло. — Так что мы будем делать дальше?
— Полагаю, теперь нам нужно действовать вместе с американцами. СЭПО тоже должна войти в контакт с пилотом и расспросить его, как он намерен себя вести. Лично мне хотелось бы, чтобы он как можно скорее совершил вынужденную посадку. Однако, учитывая то, как сформулирована эта в высшей степени странная угроза, не могу на этом настаивать.
