В одной из статей мелькнуло имя Алекса Рехта.
«Как же оценивает криминальная полиция реальность угрозы терактов? Алекс Рехт воздержался от комментариев по данному вопросу, но заверил, что работа ведется в тесном сотрудничестве с СЭПО и Стокгольмской полицией и необходимые меры уже приняты».
Алекс Рехт был лучшим шефом из тех, кого Фредрика когда-либо знала. Остальные начальники и рядом с ним не стояли. Неожиданно для себя она почувствовала, что тоскует по бывшему коллеге, и взяла телефон. Алекс ответил после третьего сигнала.
— Извини, но сейчас я страшно занят.
— Понимаю, я всего лишь хотела…
Собственно, чего она хотела? О чем она думала, когда набирала его номер? Ни о чем.
— Ты хочешь спросить меня о терактах?
— Да.
Ее голос дрожал, а Рехт говорил, как всегда, уверенно:
— Не знаю, что и сказать тебе… Слишком много непонятного. Черт возьми, бомбы по всему городу!
В трубке раздался треск, как будто Алекс стоял на улице и вдруг подул ветер. Фредрика выглянула в окно. Дождь, как обычно в это время года. Разговор с бывшим начальником почему-то успокоил Фредрику. Если за дело берется Алекс, все закончится хорошо.
— А парламент?
— Точно неизвестно, но есть основания полагать, что кто-то просто решил отвлечь наше внимание от риксдага на время дебатов.
— О боже!
— И если эта догадка верна, мы столкнулись с очень опасным сценарием.
Фредрика пробежала глазами текст на мониторе.
— Террористы льют воду на мельницу ксенофобов. Особенно сейчас, когда дебаты сорваны.
— Они не сорваны, речь идет всего лишь об их переносе, — поправил Алекс. — Спикер был в ярости, когда разговаривал с СЭПО. «Дискуссия состоится завтра при любом раскладе! Ее отмена еще больше осложнит наше положение!» — кричал он.
Спикер отличался горячим темпераментом и здоровым чувством юмора. Фредрика не знала никого, кто бы не любил его, независимо от партийной принадлежности.
— Мне пора, заканчиваем, — предупредил Алекс.
— Ты звони, не стесняйся, если будут новости… или просто так.
Алекс вздохнул:
— А может, ты скучаешь по полиции?
Скучает ли она?
— Нет-нет, я очень довольна новой работой. Куча бумаг и отчетов… ты же помнишь, это как раз то, что мне нравится.
— Я-то думал, ты такая же, как мы, полицейские. Все время стремишься туда, где жарко.
Она не отвечала.
— Береги себя, скоро созвонимся.
Алекс завершил разговор, и Фредрика отложила телефон в сторону. На часах без десяти пять. Вот-вот прогремит первый взрыв.
От дождя волосы Эден Лунделль покрылись мелкими кудряшками. Сигарета погасла. Чертова погода! Эден выбросила окурок и зашагала в направлении риксдага.
У дверей ее остановил полицейский:
— Простите, но сюда нельзя.
Эден достала свое удостоверение, и парень в форме посторонился. Охрана уважительно посмотрела ей вслед.
Когда она сказала, что собирается ехать в парламент, Себастьян недоуменно округлил глаза:
— Ты руководитель подразделения, тебе не следует выезжать на такого рода операции.
Он говорил это вполне доброжелательно и в то же время будто наставлял ее. Так некоторые отцы общаются со своими детьми. Сама Эден всегда старалась держаться с дочерями как со взрослыми, без сюсюканья и угроз.
— Я хочу там быть и буду.
— Тогда возьми с собой кого-нибудь. — Себастьян начал раздражаться. — Хотя бы одного из моих аналитиков.
— Хочешь навязать мне какого-нибудь горе-арабиста?
Она сказала это с презрением, о чем тут же пожалела. Но Себастьян, всегда такой сдержанный со своими коллегами, конечно, не обиделся.
— Там же черт знает что творится…
— Все верно, — согласилась Эден. — И ты обо всем этом имеешь весьма слабое представление. Но это совершенно не важно, Себастьян. Просто предоставь возможность действовать тем, кто еще способен в этом разобраться. В конце концов, я должна буду что-то сказать ГД, когда с ним встречусь.
Это был совершенно ненужный конфликт. Эден хорошо работалось с Себастьяном. И все-таки она не удержалась лишний раз подколоть его и его аналитиков. Под «горе-арабистами» она имела в виду тех, кто указывал в верхней строчке своего резюме, что много лет изучал арабский язык, однако и на самой обыкновенной рабочей встрече с арабами не мог обойтись без переводчика. Разумеется, это не мешало им быть хорошими аналитиками. Сотрудники Себастьяна отличались высокой квалификацией. И далеко не все изучали арабский и должны были уметь говорить на этом языке. Черт возьми! Эден знала, что ей придется за это извиняться. Если Себастьян когда-нибудь вспомнит об этой размолвке, будет очень неудобно.
