Мария, однако, взяла в ближайшие советники своего единокровного брата Джеймса Стюарта, о котором вспоминала с великой любовью. Мария Гиз мудро собрала бастардов мужа под свое крыло. Джеймс был старшим братом, к которому крошечная королева прибегала со всеми своими бедами. Теперь он стал ее первым министром и помогал править вместе со статс-секретарем ее покойной матери Уильямом Мейтландом, лэрдом Летингтоном. Мария решила вновь назначить его на эту же должность.
Несмотря на то что была католичкой, она все же издала закон о свободе верований. Это оказалось умным ходом, поскольку сразу лишило Джона Нокса оснований для жалоб, хотя ее приверженность к старой вере бесила его едва ли не до апоплексического удара.
Мария в отличие от своих предшественников путешествовала по Шотландии. Посетила Северо-Шотландское нагорье, Шотландскую низменность и границы, стараясь лучше узнать свой народ, чего не делал ни один король со времен правления Якова IV. Единственным местом, где она не побывала, были владения властелина островов.
Ангус Фергюссон познакомился с ней лично, когда королева как-то осенью провела единственную ночь в Дуне. Она любила охотиться, и как раз начался сезон прилета диких гусей. Он был потрясен ее красотой, очарован умом и остроумием. Она ездила верхом по-мужски, научившись этому после приезда в Шотландию. (Шотландцы, а особенно Джон Нокс, были шокированы тем, что она показывает ноги, когда ездит в дамском седле.)
Охота была успешной, и на ужин подавали жареную дичь.
– Вы и вправду самый красивый мужчина на границе, – заявила молодая королева. – Какая жалость, что в ваших жилах нет королевской крови, милорд, иначе я выбрала бы в мужья вас. В отличие от кузины Елизаветы я спешу скорее выйти замуж и родить детей.
– Я, разумеется, в отчаянии от собственной несостоятельности, – с улыбкой ответил Ангус, – но простой приграничный лорд вроде меня никогда не будет достоин столь прекрасной королевы.
Мария рассмеялась, но тут же стала серьезной.
– Кто в Шотландии достоин меня, милорд? Может, вместо брака мне следует искать любви? – тихо спросила она.
– Помните, мадам, что ваш сын будет однажды править Шотландией, и более чем вероятно – Англией тоже. Елизавете нравится свобода, слишком нравится, чтобы отдать ее в руки мужчины, так что постарайтесь выбрать мудро, когда снова выйдете замуж.
Граф снова улыбнулся:
– По правде говоря, мадам, сомневаюсь, что на земле найдется мужчина, достойный вас.
Мария Стюарт снова рассмеялась:
– Вы опасный человек, милорд. Но когда вы сами женитесь, чтобы в Дуне появился наследник?
– Я женюсь, когда вы, мадам, найдете другого мужа, – пошутил он, и оба дружно расхохотались.
Королева уехала на следующий день, так и не увидевшись с ним. Но несколькими годами позже в Дуне неожиданно появился его друг Джеймс Хепберн, четвертый граф Босуэлл, пользовавшийся неограниченной милостью Марии Стюарт. Поскольку Джеймс был человеком, не склонным к пустым визитам, Ангус сгорал от любопытства, но терпеливо ждал, пока Джейми расскажет о цели своего приезда. А пока что они играли в шахматы в парадном зале и пили превосходное французское вино, запасы которого, похоже, у Дуна не переводились.
– Королева выходит замуж, – объявил наконец Босуэлл. – Она выбрала скверного жениха, но ее, кажется, никто не остановит. Никто не может ее урезонить: ни Джеймс Стюарт, ни Мейтланд, ни кто другой.
– Кто он? – вырвалось у Ангуса.
– Генри Стюарт, лорд Дарнли. Он ее кузен и католик. Вырос в Англии. Елизавета предложила либо его, либо своего конюшего Дадли. Правда, вряд ли она ожидала, что королева будет выбирать из этих двоих. Дадли, разумеется, – просто оскорбление, и я не уверен, что Дарнли не то же самое.
– А что с ним не так? В нем, очевидно, течет нужное количество королевской крови, что делает его подходящим женихом. Ведь его мать – Маргарет Дуглас, дочь вдовы Якова Четвертого Маргариты Тюдор от ее второго мужа Арчи Дугласа, графа Аргайла! А его отцом был Мэтью Стюарт, граф Леннокс.
– Да, этот изменник! – раздраженно прорычал Босуэлл.
– Так что плохого в Дарнли? – повторил Ангус.
