Первыми пришли Антон и Таисия.
Антон скинул дубленку, шарообразную шапку волчьего меха и протянул Виктору согнутую клешней руку:
— Здорово, старик.
Антон — высокий, крепкий, начинающий лысеть блондин в вельветовых джинсах, черном кожаном пиджаке, песочного цвета рубашке с погончиками и дымчатых очках, хотя на дворе стояли февральские морозы. Лицо и руки покрыты плотным, как бы въевшимся в кожу загаром. Такой загар бывает, если человек провел долгое время в горах или на море. К загару и серым глазам особенно шла белозубая улыбка, правда, улыбался Антон редко.
— Погодите, ребята, там тапочки есть, — нагнулся Виктор к галошнице, но Таисия решительно преградила ему путь.
— Нет, нет, не надо, я лучше босиком побегаю, мне так лучше, свободнее, да и к земле поближе. И давайте помогу, что надо.
В руках у Таисии были гвоздики, преподнесенные, очевидно, Антоном. Невысокая, крепко сбитая, Таисия источала энергию и жар жадной до жизни молодости.
Виктор встречал Таисию у Антона несколько раз, но дома у Виктора она была впервые. Освоилась Таисия мгновенно, заглянула в холодильник, во все шкафы на кухне и принялась хозяйствовать.
Антон прошел в комнату, сел на тахту и начал расчехлять принесенную им гитару. Виктор взял стул, подсел к нему:
— Хочешь есть? Может, сделать бутербродик?
— Ты же знаешь, я всегда голодный, но могу потерпеть. Вот Марина придет — у нее постоянно волчий аппетит, ей и предложи, тем более, что явится она, надо полагать, не одна.
Марина, действительно, пришла не одна, но неожиданно не с тем, кого ждал Виктор, вернее, не с той. Марина ввалилась в переднюю, подставила Виктору холодную щеку для поцелуя, хлопнула его по плечу, на ходу скинула шубу и шапку, мотнула головой, поправляя короткую стрижку, и прошла в комнату, представив, не оборачиваясь, своего спутника:
— А это Сереженька, биохимик, кажется, прошу любить его и жаловать.
— Сергей, — представился Виктору очень худой и очень застенчивый молодой человек.
Сергей заглянул в комнату, поздоровался с Антоном и отправился на кухню, где Таисия сразу же нашла ему работу. Виктор начал носить приготовленные Таисией закуски, расставляя их на журнальном столике, а Марина тяжело плюхнулась на тахту рядом с Антоном.
— Приветик, Антон.
— Здравствуй, Мина.
— Да не Мина я, я — Марина, сколько раз тебе говорить?
— Точнее будет мина — никогда не знаешь, когда ты взорвешься.
— Хочешь прямо сейчас получить скандальчик? — проворчала Марина. — Можно устроить. Впрочем, неохота. Устала… Вроде ничего не делала, а устала. И почему так?
— Если труд создал из обезьяны человека, — философски заметил Антон, — то безделье делает из человека обезьяну, так что берегись, Мина.
Марина отмахнулась от Антона.
— Это кто сказал? Дарвин? Пожил бы он в наше время. Скорее за день в собаку превращаешься, чем в обезьяну. Бегаешь, высунув язык, лаешься так, что шерсть дыбом, а где и хвостом виляешь. И так ласки хочется иногда, что скулить готова. Ты как насчет того, чтобы приласкать меня, Дарвин?
Антон, как всегда, ушел от прямого ответа.
— Ты же знаешь, малыш, что ласка оттягивает и нейтрализует. Как наркотик. А разве ты наркоманка?
— Нет, — сказала Марина и неожиданно добавила: — Мне театр больше нравится.
— Нелогично, — сказал Антон, но продолжил тему: — А как же билеты?
— Уметь надо устраиваться, — подмигнула ему Марина. — А тебе-то с твоей гитарой, чего стоит? Пригласи кассиршу к себе домой, обворожи своими песенками — она твоя. Правда, билеты все равно тебе будут доставать с нагрузкой.
— И сама будет тоже нагрузкой, — усмехнулся Антон. — Боюсь, что с кассиршей я просто не справлюсь.
— Ого, ты же турист, горнолыжник, мужчина весь в соку, — засмеялась Марина. — Или Таисию боишься?
— Ну-у-у… — протянул Антон. — Уж кто-кто, а наша Тая не растает.
В это время Виктор принес с кухни салфетки.
— Ну, что? — спросил он Марину. — Где же твоя подружка?
— Придет, куда она денется.
— Ладно, посмотрим. Ну, у нас готово… почти… И можем садиться. Спасибо, Таисия и Сергей помогли. Хорошо у них получается, дружные ребята. Смотри, Марин, как бы они там не спелись, эти ребята.
