Ольга Александровна нас с Мишкой сердечно поздравила, Тоня тоже. Ребята захлопали в ладоши. Вовка Трушин стал тихонько всех уговаривать хлопать подольше, пока не кончится урок. Но класс и без того аплодировал долго и громко.
Оставшись одни, мы с Мишкой стали думать о странных превращениях, которые иногда случаются в нашей жизни, о том, что с чего начинается и что чем неожиданно заканчивается: ждали взбучки, а заслужили благодарность, кран чинил слесарь Николай и ему же «указано на необходимость», мы кран разломали и чуть было не затопили дом, а считается, что спасли жилье и имущество людей…
Зигзаги судьбы нас расстроили, особенно Мишку. Я не знал, как его успокоить.
— Слушай, Миш! — сказал я. — А может, тот голландский мальчик… ну, тот… которому поставили памятник… Может, он сам и расковырял плотину?..
Пришло лето, и все мы очутились в лагере.
Что и говорить, лагерь был просто замечательный. Выдающийся лагерь! Кругом белели корой березы, зеленели корой осины и желтели корой ели. Росли здесь и другие деревья с корой самых различных цветов и оттенков. Ветер шумел в их ветвистых кронах, сочная трава приглашала полежать, а речка звала искупаться.
— Как хорошо! — сказал Вовка Трушин в день нашего торжественного приезда и сразу полез на дерево. Обломился первый же сук, до которого Вовка добрался, так что падал он с незначительной высоты. Но, к несчастью, угодил в куст дикой малины и весь исцарапался.
Медицинская сестра густо замазала Вовку зеленкой. С тех пор мы его часто теряли из виду, поскольку он сливался с окружающей местностью.
Жили мы в лагере веселой, насыщенной жизнью и питались очень калорийной пищей. Но вот Томка Булкина, любительница поесть, предложила вступить в соревнование с четвертым отрядом по одному важному показателю: кто за смену поправится на большее количество килограммов — они или мы.
Ребята из четвертого нашу инициативу одобрили, и все дружно взялись за дело.
Мы съедали подчистую завтрак, обед и ужин, просили добавку, и от нее тоже ничего не оставалось. Мы вылизывали языком тарелки, так что их можно было не мыть. Даже круглый отличник Костик Соболев, который вообще плохо ест и очень в этом смысле избалован, изо всех сил старался не подвести отряд, не уменьшить его общую массу.
И все-таки через три дня при контрольном взвешивании на медицинских весах оказалось, что привес по четвертому отряду выше нашего на два с половиной килограмма.
— Чего-то мы недорабатываем, — огорчился Мишка Сазонов. — Чего-то недоедаем.
— Всё доедаем, — ответила Ната Жучкова. — Всё, что дают.
— А это главное, — вставила Надя Лапшина.
— Нет, не главное, — угрюмо пробурчал Мишка Сазонов, — Главное — взять реванш!
— А как? — спросил Костик Соболев. — Я за три дня съел столько, сколько дома за месяц не съедаю. И всё впустую, остался грамм в грамм.
— Может, у тебя природа такая, — решила Томка Булкина. Соревнование развернулось по ее предложению, и она чувствовала ответственность за нашу неудачу. Может, ты не поправляешься в связи со строением своего тела. Давай лучше я твои завтраки, обеды и ужины буду сеть. На пользу отряду.
— Решено! — обрадовался Костик.
— Мой ужин тоже бери, — обратилась к Томке потрясающе красивая Надя Лапшина. — Я обычно на ночь ничего не ем…
Томка Булкина не отказалась и от Надиного ужина. Она высоченная, и пищи в нее может войти огромное количество. Кроме того, Томка всё время чувствовала свою ответственность.
Желающих отдать порции Томке с каждой минутой становилось больше. Три дня мы переедали, и любой был рад ограничить себя в питании.
— Так не пойдет, — сказал Мишка. — Не может же Булкина поправляться за весь отряд. Индивидуальный привес у тебя какой? — спросил он Томку.
— Триста граммов.
— Ну вот. Пусть пока Тамара ест только за себя и за Костика, а через три дня посмотрим, что даст такое перераспределение.
— А Костик с голода не помрет? — сжалилась над Костиком Томка.
— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Костик.
Второе контрольное взвешивание, которое состоялось через три дня, снова оказалось неутешительным. Правда, на этот раз четвертый отряд вырвался вперед всего на один килограмм.
