– Вправо! – приказал Ким, но Антон уже и сам заложил вираж, правда, в другую сторону, влево.
И вовремя, выстрел из ружья двара прошил небо, как серо-зеленая спица, и едва не задел гравилет. От повторного выстрела их закрыли деревья. Антон шумно выдохнул воздух.
– Ну и ну. Теперь понятно, почему ребята отсюда не вернулись. Эти хвостатые…
– Интересно другое, – перебил его Рост. – Почему они пасут свою скотинку с оружием?
– Так ведь понятно, – бодро ответил Сопелов сзади, – полно охотников до чужого добра, вот и приходится…
– Ты видел кого-нибудь из охотников? – спросил Ростик.
– Наверняка тут есть бакумуры… Дикие, дикие, я имею в виду!
Винторук ничего даже не проворчал, но что-то там происходило, потому что верещание техника выдало испуг. Ким хмыкнул, он был совершенно спокоен.
– Сопелов, ты как, жив еще?
– Какие тут могут быть обиды, мы же теоретический вопрос обсуждали… – Но чувствовалось, что Сопелову не скоро захочется теоретизировать.
– Винторук, отзовись, – приказал Ким.
Бакумур вполне осмысленно проворковал что-то. Тогда Ростик хохотнул.
– Насчет охотников до чужого добра, наверное, ты прав, Сопелов. Но я бы хотел на них сначала взглянуть, а потом делать выводы, – сказал Антон.
– И все-таки странно, – продолжал Ростик. – У дваров тут подавляющее превосходство, их много, у них есть оружие… Но они не выпускают его из рук. Почему?
Ким помолчал, подумал и продолжил:
– Я бы спросил иначе – каких волков в этом лесу только огнем из пушек и можно отогнать?
Антон заворочался в своем кресле. Ему тоже было неудобно. Может, поэтому его предположение было не лучшего качества.
– А губиски?
– Что губиски? – не понял Ким.
– Они нападают с воздуха и захватывают этих коровок.
– Может, и губиски, – согласился Ростик. – Вот только… Пастух с ружьем – все равно не защитник от них, они же армадами ходят. А против армады полагается использовать армию.
– М-да, – согласился Антон, – тогда не знаю, что и предложить.
– Ладно, перебирайся в башню, раз не знаешь, – приказал Ким. – Мы с Ростиком, правда, тоже не знаем, но что-нибудь да придумаем.
Антон с облегчением поднялся в более просторную и спокойную башню с турелью. Рост уселся на его место. Даже сквозь шинель он почувствовал, каким теплом дышало это кресло. Прежде чем взяться за рычаги, он энергично потер уши.
– Мерзнешь? – спросил Ким. – Ничего, вернемся, я тебе один из своих шлемов подарю, мне он велик. Жаль, раньше не догадался.
Вдруг голос его уплыл, словно кто-то плавно выкрутил регулятор громкости и сделал мир безмолвным… По крайней мере гораздо более тихим, чем раньше. Потом по телу прошла волна холода, Ростик сжался. Это всегда было болезненно – тошнота, еще больший холод, иногда гасло зрение… Но каждый раз, когда он возвращался, он знал что-то такое, чего не знал прежде. И хотя ни у кого не могло быть исходной информации… это всегда оказывалось правдой.
На этот раз боль была несильной. Немыми губами, едва понимая, что орет чуть не благим матом, Ростик проговорил:
– Вдоль берега… Километров десять, осматривай излучину реки.
Потом стало легче, тошнота на этот раз так и не ударила по желудку. Хоть какое-то утешение… Внезапно он услышал голос Кима:
– Ты чего орешь-то?
Ростик вытер пот, выступивший на висках и на лбу. Потом восстановил дыхание. Откинулся в кресло.
– Ты понял?
– Понял, – кивнул Ким. – Обычный твой залет? И как у тебя это получается?
– Знал бы, как говорится, жил бы в Сочи.
Земля под ними сделала плавный поворот, вернее, они легли на новый курс, ведущий дальше к северо-западу. Берег оставался справа, со стороны Ростика, километрах в двадцати.
– Ближе к воде, – попросил он.
– Ты же сказал, реку смотреть? – переспросил Ким. – Или я чего-то не уловил?
– Смотреть реку, но со стороны залива.
Машина пошла к морю. И чего они меня так слушают, подумал Ростик.
– Слушай, Ким, почему ты меня слушаешь?
– А мне Председатель сказал, чтобы я… – Он повернул голову, весело блеснул зубами, сейчас он стал похож на того Кима, которого Ростик знал всегда.
Наверное, со временем он забудет о смерти матери и сестер… Нет, не забудет, просто переживет эту боль, сумеет с ней справиться. И станет прежним говоруном-весельчаком, от шуток которого цвели все девчонки в округе и оборачивались с улыбкой прохожие на улице.
