– Говоришь, оккупация.
– Да, оккупация. И пришли они надолго, если…
– Если – что?
– Если мы их не вышвырнем отсюда, – кузнец встал и пошел к своей печке.
– Я тоже об этом думаю, только не знаю, как это сделать, – произнес ему в спину Ростик.
Кузнец повернулся. Постоял и вернулся, сел рядом. Уже не на корточки, а на длинное полено, которое занимал Эдик. Журналисту пришлось подвинуться.
– Какие будут предложения? – спросил Ростик.
Он ждал, ждал того приступа, который начинался тошнотой, болью, слепотой, холодом, а кончался отчетливым пониманием, что и как нужно делать. Иногда это было сильнее, иногда слабее, но такой приступ еще ни разу не приводил к ошибке.
Пробовать-то он пробовал, да только сейчас ничего не получалось.
Это могло иметь два объяснения: или его первая идея была правильной, или все будет развиваться независимо от их воли и желаний. С этим соглашаться не хотелось, но и поделать, кажется, ничего было нельзя.
Неожиданно заговорил Пестель:
– Рост, пожалуй, нужно связаться с Чужим городом. Как минимум, нам подскажут, какую тактику следует избрать в этой ситуации.
Ростик набрал побольше воздуха в легкие, огляделся. Вокруг сидело до смешного мало людей, но он был уверен в своей правоте и произнес:
– Я думаю, пока они не закрепились, следует атаковать.
– Атаковать? – переспросил кто-то, не поверив своим ушам.
– Атаковать, нападать, штурмовать – как угодно.
– Да что же мы можем сделать, если они нас взяли, как цыплят в корзинке?
– Они нас «взяли», потому что мы были не готовы. Теперь роли поменялись – не готовы они.
– Откуда ты знаешь?
Ростик не видел в темноте того, с кем ведет разговор, но решил не мелочиться и рассказал про бой машины с четырьмя летающими лодками. Его рассказ произвел впечатление.
– Нападать – это дело, – произнес кузнец, когда в холле установилась тишина.
– Нам нужно оружие, которое могло бы заваливать их самолеты. Крупнокалиберный пулемет отлично подошел, только он был один. Сейчас у нас есть одна их пушечка, но для боя ее маловато. Кто может предложить что-нибудь еще?
В темноте поднялся мужичок. Когда он вышел на свет, Ростик чуть не шагнул ему навстречу. Это был Чернобров, старина-водила. Похоже, именно с ним Ростик и препирался в темноте. Он проговорил:
– В пристройке центральной усадьбы совхоза Квелищево есть арсенал. Я видел там бронетанковые ружья. Мне кажется, они подойдут.
– Ты точно видел? – Кузнец поднялся и потянулся всем своим могучим телом. – А боеприпасы?
– Боеприпасы там тоже есть – сам возил.
– Тогда так, – проговорил Ростик. – Все, кто не хочет тут сидеть и ждать, пока им свяжут ошейник, выходи строиться во двор. – Заметив, что Квадратный сделал было движение, подбирая раненую ногу, он веско добавил: – Раненых прошу обеспечивать тыл.
Первыми после этого призыва рядом с кузнецом стали три девушки. Но и без их порыва желающих вернуть себе город было много. В строю оказались практически все. Еще и препираться пришлось, чтобы хоть кто-то остался, например, три обсерваторские тетки во главе с Перегудой.
Двигаться без доспехов в самом деле было сплошным удовольствием. Но всему приходит конец, и Ростик поверх отцовской тельняшки и кожаной поддоспешной куртки облачился в свои скафандроподобные железки.
Самому справиться с этим было трудновато, но ему усиленно помогал Пестель. Окинув взглядом его слабенькую кирасу и втайне радуясь, что биолога из-за ранений придется оставить в обсерватории, Рост мрачновато пошутил:
– Когда погибну, можешь забрать мои доспехи, вот только поножи придется удлинить или, наоборот, – свои отрезать. Да и с руками то же…
– Даже не думай, – резче, чем хотелось бы, отозвался Пестель.
Шутки не получилось.
До Квелищева было довольно далеко, больше десяти километров, да еще в темноте, да еще по непонятно чьей территории. Да еще то и дело втыкаясь в стаи шакалов. Их почему-то развелось в округе больше обычного.
– И чего их столько? – спросил Ростик, ни к кому особенно не обращаясь.
Ему ответил Чернобров:
– Трупов много. Вот они и чуют.
Ростик оторопел.
– Чьих трупов?
Никто ему не ответил. Поэтому Ростик решил, что люди вокруг знают такое, чего не знает он. Это его сбило с толку, но, в общем, злиться не было желания.
