Огромная серая тварь вышла из дверей дома. Мускулы переливались под атласной кожей. Большая, лобастая голова медленно поворачивалась туда-сюда – пёс, как камера охранного монитора, прочёсывал окрестности дворика и, обнаружив около невысокого забора группу незнакомых двуногих, глухо зарычал.
Калашников сплюнул под ноги и резко открыл калитку.
«Чужой!»
В мозг охранной системы по кличке Самсон поступила информация, реакция на которую была всегда одинаковой. Пёс присел на задние лапы и длинно, через весь небольшой дворик послал свое тело в цель. В воздухе он вытянул вперед лапы, раскрыл пасть и чуть довернул голову. Обычный человек не успел бы и охнуть – толчок лапами в грудь с почти одновременным захватом горла зубами не оставлял ни малейшего шанса уличному воришке.
Но Калашников туго знал свое дело.
Он спружинил ногами, принял удар лап на грудь и, одновременно засунув обмотанное полотенцами предплечье в оскаленную, слюнявую пасть, другой рукой ухватил пса за нижнюю челюсть и стал её выворачивать.
Ситуация резко поменялась. Псина упала на спину и отчаянно завизжала, моля о пощаде. Уже Первачев бежал к ним, крича:
– Отпусти собачку, ты выиграл!!!
Уже свидетели-офицеры, хоть и покручивая пальцами у виска, уважительно бормотали что-то вроде «вот ведь бляхамуха!» или «ну ни хрена ж себе!».
Уже и сам Калашников маленько расслабился, ожидая, когда же хозяин возьмет на поводок побеждённого пса… когда случилось непредвиденное.
Через довольно высокий забор во двор дома перелетела еще одна машина убийства – соседка Самсона той же породы, давняя его подруга и партнерша по плановым вязкам, услышавшая визг поверженного самца…
Слишком долго опешившие офицеры расстегивали кобуры пистолетов… Челюсти самки сомкнулись на затылке лейтенанта и с легкостью перекусили шейные позвонки… Уже палили табельные «макаровы», уже пули вовсю хлестали тело собаки, но она только сильнее сжимала зубы…
Когда всё было кончено, Самсон выбрался из-под пары неподвижных тел, обнюхал их и, поняв, что теперь-то на его участке всё в порядке, равнодушно пошел в дом, даже не заскулив над подругой, отдавшей за него жизнь. Мужчины часто не ценят и не замечают истинной любви. Самсон не был исключением…
* * *
Иван стоял на платформе и ждал поезда. Электричка опаздывала, но парню не хотелось идти в здание вокзала. Он предпочёл постоять под мелким, противным дождем, чтобы первым увидеть долгожданный поезд. Сколько раз, засыпая на жёсткой солдатской койке, он мечтал об этой минуте. Минута настала, но, как ни странно, особой радости на душе не было. Человек – странное существо. Даже когда в жизни завершается самый страшный её период, люди часто где-то в глубине души сожалеют, что он окончен, и стараются вспоминать только хорошее.
Иван вспоминал Калашникова. Несмотря на свою наглость, беспощадность и самоуверенность, офицер оставил в памяти совместные тренировки, трёп «за жизнь» и только Ивану понятное одиночество в глазах – вечный спутник настоящего бойца. Всё остальное отошло на второй план, стало незначительным и ненужным…
Иван отчетливо помнил момент, когда вдруг увидел смерть лейтенанта. Там, за углом казармы, когда тот пинал его сапогом в ребра, в какой-то момент Иван увидел снизу, с заплеванного собственной кровью асфальта, как на стоящего над ним Калашникова сзади легла громадная собачья – да собачья ли? – тень.
Огромные лапы обхватили офицера за плечи, мясистый язык свесился из слюняво-красной пасти. Глаза жуткой твари были… человеческими, но как бы застывшими, полными боли и пустоты, какими бывают остекленевшие глаза повешенных…
Призрак медленно наклонил квадратную башку, чем-то похожую на тупорылый лоб головного вагона электрички, изогнул непомерно длинную шею и погрузил клыки в человеческую плоть. Калашников стоял, что-то говорил, не замечая, что из его прокушенной шеи фонтаном хлещет чёрная кровь. Откуда-то Иван знал, что это чудовище в собачьем облике существует на самом деле. И, несмотря на то что сквозь тело призрака просвечивает луна, он уже связан с офицером невидимой нитью и их встреча неминуема… Видение исчезло, но не исчезла уверенность в скорой смерти лейтенанта…
