– Знаете, давайте в целях безопасности оставим ящик здесь и заполним его чистой бумагой. Если Келлер будет проверять сейф завтра утром, он увидит ящик и ничего не заподозрит.
– Хорошая мысль. – Эннабел прошла в прилегающую к кабинету приемную Бернис и принесла коробку чистой бумаги.
Вытащив чистые листы, она положила на их место рукописи, а железный ящик заполнила бумагой. Роман аккуратно закрыл ящик и поставил его в сейф.
– Ну вот. Теперь у нас есть шанс, что он обнаружит пропажу рукописей не раньше, чем мы будем готовы к этому.
На улице они облегченно вздохнули.
– Должен сказать, из нас получилась неплохая команда. На днях я прочитал о выставке известных драгоценностей в Британском музее… – хитро произнес Брило.
Услышав, что думают по этому поводу Роман и Эннабел, он тут же бесшумно удалился и растворился в темноте.
– Уф. – Эннабел откинулась на сиденье, чувствуя, как адреналин в крови приходит в норму. – Надеюсь, Джереми знает, в какую историю мы ввязались из-за него. Отвезем все это твоему другу прямо сейчас?
– После короткого лирического отступления – Роман наклонился, взял рукописи с коленей Эннабел, затем обнял девушку и поцеловал.
Через пару минут он проворчал.
– Самое неприятное в английских машинах – это то, что в них совершенно несносные задние сиденья. Не знаю, как ты, но меня это ограбление очень возбудило. Кровь начинает пульсировать, как во время игры, когда счет равный, и ты не знаешь, кто одержит победу, и вдруг твоя команда забивает один гол, потом второй.
Эннабел оттолкнула его и рассмеялась.
– Вижу, мне придется изучать теорию футбола. Перестань, Роман, вдруг полицейский увидит, что мы тут делаем. Давай поедем к твоему другу, а потом можно и подурачиться.
– Обещаешь? – Роман завел машину.
– Как правильно заметил Брило, ты ничего не получишь от этого дела, кроме моей благодарности. Думаю, что знаю, как проявить ее.
Роман свернул в сторону, чтобы пропустить машину, въезжающую на институтскую стоянку.
– Пригнись!
Когда Эннабел поднялась с пола, Роман смотрел в зеркало заднего обзора.
– Я не очень хорошо разглядел, но уверен, что он не заметил тебя.
– А на какой машине он ехал? Не на черном «мерседесе»? – Сердце Эннабел бешено билось.
Если Моррис Келлер зайдет сейчас в свой офис и обнаружит пропажу рукописей, то уже через час у него будет ордер на арест похитителей.
– Я сосредоточился на том, чтобы выехать со стоянки, поэтому ничего не могу сказать. Ладно, лучше всего заняться неотложными делами и надеяться, что это был не Келлер.
Но это испортило их чудесное настроение, к дому инспектора Стоуна на Блик-стрит они ехали в полном молчании.
– Подлог? Вы знаете, что такое подлог? Подлог, как и подделка, – это высококвалифицированная работа, требующая, если хотите, таланта. А это обыкновенная, вульгарная, плохо выполненная халтура, – гневно говорил Сидней Стоун с лупой в руках.
Он только что закончил изучать копию рукописи стихотворения «Изабелле». Его гости расположились на диване и, потягивая старое бренди, ожидали приговора.
– Если посмотреть внимательно, то каждый увидит, что первоначальное название скопированного стихотворения было стерто и заменено новым. Что касается почерка на рукописи и на этой копии, он идентичен и принадлежит Джереми Харкеру. Совпадает написание букв «ф» и «т», а также его манера выделять жирной линией некоторые места, на которые он хотел обратить особое внимание читателей. – Стоун встал из-за стола и снял очки. – Наверное, этот Ньютон Фенмор был круглый болван, если надеялся выдать работы Джереми за свои.
– Именно таким он и был, – вставила Эннабел. – То есть, я хочу сказать, наверное, был. Инспектор Стоун, вы можете дать мне письменное подтверждение того, что обнаружили? – От пережитого волнения, а также от выпитого бренди Эннабел чувствовала слабость в ногах.
До этого момента она не была уверена, что сможет доказать свою правоту. Но сейчас, глядя на бывшего инспектора Скотленд-ярда, производившего впечатление сильного, знающего, уверенного в себе человека, Эннабел знала, что выстоит в борьбе против Морриса Келлера и других клеветников.
