Заклятая дружба - страница 6

Шрифт

Интервал

) отрицательнейшим образом. Он сказал, что господин Нидермайер утратил доверие в Советском правительстве. И разрешение на въезд в Россию ему более выдаваться не будет. Например, он сделал перспективные предложения о немецких поставках угля в Россию, которые были серьезно восприняты Советским правительством. Об этих предложениях он по возвращении в Германию вообще больше не упоминал. Такое поведение Нидермайера произвело в официальных кругах Москвы настолько неприятное впечатление, что выражение “неймановский уголь” стало характеристикой хвастовских заявлений. Это определение господина Чичерина, которое он передал т. Литвинову, я повторил в Берлине в разговоре о политических интересах и потребовал, чтобы Нидермайер больше не использовался в России… Госсекретарь, барон Мальтцан отклонил предложения военного министерства о направлении Нидермайера в Россию и даже отказал ему в личном приеме»[21].

Тем не менее, Нидермайер продолжал работать в России до начала 30-х гг.

В письме наркому иностранных дел Г. В. Чичерину от 1 октября 1921 г. Копп подытожил, что «соглашение с “Вогру”, хотя и приняло, ввиду специфического характера очередных задач, промышленно-техническую форму, но остается по существу актом политического значения и требует для успешного своего проведения постоянной политической работы». Направление в «Вогру» денег, подчеркивал Копп, немыслимо без все растущей политической заинтересованности, которая должна быть настолько значительной, чтобы преодолеть неизбежные на первых порах разочарования в промышленной области.

Копп полагал, что если Россия намерена продолжать ту политическую линию по отношению к Германии, которая базируется на использовании «национальных тенденций» в ней при возможных конфликтах между РСФСР и Польшей, Румынией, Балтийскими государствами, а также при проведении большевистской восточной политики, то контакт с «Вогру», ее политическая обработка и соответствующий контроль над уклонами ее внутренней политики являются задачами первостепенной важности.

24 октября 1921 г. Копп сообщил председателю ВСНХ П. А. Богданову: «В военной области… уже изготовлен список первого заказа. Основные цифры следующие: 1000 самолетов, 300 полевых орудий, 300 тяжелых орудий, 200 зенитных орудий, 200 пулеметов, 200 бронеавтомобилей, по 3000 шт. снарядов для каждого орудия»[22].

Постоянным фигурантом внешнеполитических переговоров, касающихся, в частности, военного сотрудничества, был К. Б. Радек, прибывший в Берлин 17 января 1922 г. в сопровождении Нидермайера. Переговоры по военным вопросам он вел с шефом «Зондергруппы Р» («Вогру») майором X. Фишером. Тот докладывал о переговорном процессе и его промежуточных результатах Секту, который в свою очередь информировал канцлера Вирта и обсуждал с ним все возникавшие вопросы. 10 февраля 1922 г. в Берлине состоялись встречи Радека с зав. восточным отделом МИД Германии Мальтцаном и Сектом. Радек предложил начать переговоры между генштабами армий обеих стран, просил предоставить немецкие наставления и инструкции по обучению войск.

С 25 января по 17 февраля 1922 г. состоялись официальные, глубоко засекреченные переговоры в Берлине. Наряду с обсуждением политических (установление дипотношений) и экономических (предоставление займа) проблем обсуждались вопросы военно-промышленного сотрудничества. Итогом стало подписание 16 апреля 1922 г. в итальянском городке Рапалло советско-германского договора. Рапалльский договор де-юре давал старт долгосрочному сотрудничеству.

По этому договору стороны взаимно отказались от всяких финансовых претензий друг к другу (возмещение военных расходов и убытков, включая реквизиции, расходы на военнопленных). Для Советской России это означало отказ от претензий на репарации от Германии, для Германии – отказ от претензий на возмещение за национализированную частную и государственную собственность при условии, что правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичных претензий других государств. Договор предусматривал восстановление дипломатических и консульских отношений между двумя странами, развитие экономического сотрудничества и торговли на основе принципа наибольшего благоприятствования, также была зафиксирована готовность германского правительства оказать возможную поддержку соглашениям и облегчить их проведение в жизнь. Постановления договора вступали в силу немедленно.