— Пока мы остаемся здесь, ты продолжишь служить нам в качестве наблюдателя за происходящим снаружи.
Они молча, но обеспокоено, рассматривали его, ожидая, что он примет их приговор и удалится. И тут Гален понял, что было истинной причиной их бесчувствия к рабам Теней, их выговора ему, их гнева, их решения остаться здесь, в убежище: одна-единственная, самая могущественная сила — страх.
Гален заговорил, переводя взгляд с одного из них на другого:
— Буду счастлив помочь магам всем, что в моих силах. Но, тем не менее, я считаю, что помогу вам лучше всего, если скажу правду. Вы совершаете ошибку, решив остаться в тайном убежище. Вами управляет страх, но бояться больше нечего. Вы боитесь за будущее нашего ордена, боитесь неопределенности, воцарившейся во Вселенной после ухода Теней, боитесь потерять контроль — над магами и над самими собой. Но вам не нужно бояться. Ужас не в том, что эпоха нашего ордена подходит к концу. Ужас в том, что наш орден погибнет, так и не раскрыв своего истинного потенциала, не найдя ответов, какие мог бы найти, и не открыв новых вопросов, которые вытекали бы из найденных ответов.
Не надо давать воли страхам. Это — в наших силах. Да, наше будущее сейчас не определено, как и судьба всей Галактики. Но мы должны радоваться этой неопределенности, благодаря которой, мы, наконец, обрели свободу, и силу искать свою собственную судьбу.
Элрик учил меня, что большая часть разумных существ предпочитает определенность неопределенности. Мы, маги, играли на этой глупости, учились манипулировать представлениями окружающих, потому что определенность — это иллюзия. Вселенная полна неопределенности и, только когда мы смиримся с этим, мы сможем познавать, создавать и расти. Некоторые называют этот процесс изменением себя. В принятии неопределенности заключается наша возможность изменить себя.
Блейлок верил, что мы должны попытаться стать самыми лучшими агентами Вселенной, проводниками ее воли. Вселенная желает одного — понять. Мы, техномаги, одни из тех, кто лучше всех может помочь ей на этом пути. В этом заключается наше предназначение. Не искать путей продолжения существования нашего ордена посредством заключения соглашений или самостоятельного совершения зверств. Не прятаться ни от Вселенной, которая иногда может показаться слишком жестокой и хаотичной, ни от самих себя. Даже если наши дни сочтены, мы можем исполнять свое предназначение, радуясь жизни, стремясь обрести понимание, сражаясь ради добра столько, сколько сможем.
Борода Феда зашевелилась — он улыбнулся. Но другие оставались хмурыми. Херазад заговорила:
— Ты должен был выставить свою кандидатуру на выборах в Круг, как, я уверена, многие тебе предлагали. Ты бы победил и тогда твой голос учитывался бы при принятии решений. Но ты не сделал этого. А нам не нравится слушать лекции того, кому мы дважды объявляли выговор. Мы приняли решение, Гален. И ты подчинишься ему.
Чему он должен подчиняться? Гален обвел их взглядом: Мойстро, Цакицак, Херазад, Селина, Фед. Возможно, им нужно больше времени, чтобы смириться с новым положением дел в галактике. Возможно, в конце концов, они созреют для того, чтобы перестать прятаться. Может быть, если он останется с ними, то сумеет найти способ научить их тому, что ему самому удалось познать: как накладывать заклинание, создающее ничто. Волна желания прокатилась по его телу. Ему хочется освободить еще больше биотека. А если маги до тех пор останутся в изоляции, они не смогут распространять хаос, живущий внутри них.
Он так хотел покинуть это место, летать среди звезд, учиться. Но он подождет до тех пор, пока они не будут готовы отправиться вместе с ним.
Гален просто кивнул в ответ, повернулся и вышел. За дверью его снова окружил шум праздника. Но сейчас ему хотелось скорее начать новую жизнь: наблюдать, задавать вопросы и познавать. Если он не может летать среди звезд, то сможет, по крайней мере, смотреть на них.
Он прошел в обсерваторию. Остановился у двери, визуализировал заклинание кода замка, и тут к нему подлетел на платформе Фед.
— Я так и думал, что найду тебя здесь, — сказал он.
