Доктор взглянул на него своими заплывшими, красноватыми глазками и пробурчал:
— Я видел, как вы спасли этого черномазого парня от полисмена… Что ж, он вам в теплых словах выразил свою благодарность? Это дешево стоит!..
— Он согласился проводить меня к развалинам храма Сивы… — сказал Орк, опускаясь в плетеное кресло.
— Поздравляю. Впрочем, вы оказали ему большую услугу.
— Только спас его от тюрьмы, пожертвовав парой золотых монет…
— Сразу видно, что вы не знаете этих индусов! — вскричал доктор. — Нет, сэр, вы его спасли от позора. Его посадили бы в общую камеру с людьми другой касты, ему давали бы пищу, которую не разрешает есть религия… Он был бы осквернен, а это для этих фанатиков страшнее смерти… Хотя, впрочем, я не поручусь, что он не свернет вам шею там, в джунглях… Советую вам быть настороже и на всякий случай держать револьвер под рукой…
— Благодарю за совет, доктор… И уверен, что вернусь цел и невредим… — сухо сказал Орк и ушел в свою комнату…
На восходе солнца Орк отправился к развалинам верхом на небольшой туземной лошадке. Заклинатель змей с неизменной корзиной за плечами бежал впереди, опираясь на бамбуковую трость. Путники миновали ряды грязных хижин туземного квартала и, сопровождаемые отчаянным лаем желтых бродячих собак, выехали на дорогу, по обеим сторонам которой зеленели рисовые поля. За волнующимся от легкого дуновения горячего ветра джунглей морем риса виднелась матовая зелень лесных чащ. Жара усиливалась, темная шерсть туземной лошадки покрылась клочьями белой пены; Орк задыхался от жары, и только заклинатель змей бодро бежал впереди, по временам оглядываясь, словно желая взглядом ободрить своего спутника.
За рисовыми полями потянулись заросли розовых кустов и, наконец, Орк увидел над собой зеленую листву деревьев. В лесной чаще не чувствовалось ни малейшей сырости, ни вздоха ветра, аромат трав и крупных цветов, чашечки которых размерами напоминали чашечки подсолнечника, кружил голову. Эти цветы росли на стеблях лиан, обвивавших темные стволы деревьев, и осыпали на голову всадника, случайно задевавшего их верхушкой своей пробковой каски, разноцветную сухую пыль, слепившую глаза. На кривых узловатых сучьях деревьев качались пестрые птицы и перескакивали с дерева на дерево стаи рыжеватых мартышек, оглашая воздух резкими пронзительными криками. Обезьяны заинтересовались путниками и следовали некоторое время за ними, бросая вниз сорванные по пути орехи.
Индус свернул в сторону от большой дороги и остановился на узкой, усыпанной опавшей листвой тропинке, поджидая отставшего всадника.
— Если мы проедем еще час, я сварюсь в собственном соку! — вскричал, подъезжая к нему, Орк.
— Скоро, сагиб, — ободряюще сказал индус и снова зашагал вперед.
Здесь, на тропинке, зеленые ветви деревьев сплелись, образуя нечто вроде туннеля, и только зоркие глаза заклинателя змей могли различать путь в полумраке этой аллеи. Зеленая ветка больно хлестнула по лицу Орка, он лег грудью на луку седла, закрыл глаза и положился на волю своего коня. В тени было прохладнее, и под мерный шаг лошади Орк задремал.
— Сагиб! — услышал он голос индуса, выпрямился в седле, потирая глаза, и осмотрелся.
Они находились на опушке леса, невдалеке за редким рядом жидких кустов виднелись развалины. Нагромождение громадных камней, оплетенных ползучими растениями, остатки разрушенных стен, поросших кустарником и плющом, следы обширной террасы, все это повергло Орка в самую глубокую бездну разочарования.
— Только и всего! — вскричал он с высоты седла, всматриваясь в это нагромождение камней. — А я-то мечтал найти здесь какие-нибудь памятники или пару добрых идолов. Стоило из за этого столько времени жариться на солнце.
Индус стоял молча, склонив голову, и, казалось, не слышал его слов.
— Сагиб хотел видеть развалины храма Сивы? — заговорил он наконец. — Это и есть развалины храма… Сагиб недоволен?
Орк соскочил с седла и сказал:
— Ладно. Нужно же, по крайней мере, осмотреть их поближе. Может быть, я найду там какие-нибудь надписи на камнях. Конечно, я не сумею их прочитать, но срисовать сумею. Привяжем лошадь здесь…
